собравшуюся что-то возразить. – Подумайте, взвесьте все варианты. У вас много времени.
Аня проглотила возражение, которое так и не успела произнести. И несколько секунд помолчав, сказала:
- В любом случае решать Еве. Это её ребенок.
Марианна Викторовна закивала головой, как болванчик на пружинке:
- Конечно, конечно! Просто я хотела сначала переговорить с вами, что бы вы были в курсе, и если
понадобиться, помогли принять вашей подруге правильное решение.
На самом деле никакой программы по усыновлению никогда не существовало. Зато был хорошо отлаженный
бизнес по продаже детей за границу. Документы, которые давались роженицам на подпись естественно были
такими же фиктивными, как и счастливые родители, которых показывали тем немногим желающим на них
посмотреть. Но и об этом её собеседнице знать не обязательно. Чего глаза не видят – того, сердцу не жаль.
- Я так, думаю, что она уже досмотрела фильм, - кивнула в стону закрытой двери Аня, что бы перевести
разговор в другое русло. – Может зайдем?
- Да, думаю, что уже можно, - согласилась Марианна и первой вошла.
Ева сидела за столом на её месте. Она не рыдала, но по её щекам текли крупные слезы. Доктор не решилась
подойти и просто посмотрела на так же растерянно топчущуюся рядом её лучшую подругу.
- Ева что с тобой? – спросила Аня, не решаясь подойти, и бросая обеспокоенные взгляды на стоящую рядом
женщину.
Девушка подняла на неё глаза:
- Это был фильм, о том, как делают аборт, - тихо принялась рассказывать она. Так тихо, что обе женщины
невольно подошли поближе. Что бы расслышать слова. – Ещё вначале сказали, что съемка ведется микрокамерой.
Я видела все изнутри… Я не могу…
Последние слова она произнесла едва слышным шепотом. Аня больше по губам угадала смысл сказанного,
чем услышала. Девушка поставила сумку на стульчик и подойдя к подруге присела на корточки и спросила:
- Евочка, милая, что с тобой?
Доктор тактично топталась в сторонке, и то и дело поглядывала на часы. Торопить эту парочку конечно не
хотелось, но они не единственные её пациенты. Через пятнадцать минут у неё следующий прием.
Ева снова посмотрела на подругу, и сказала более громким, более крепким голосом:
- Это крошечный комочек, который они выскабливали… он так хотел жить… он так сопротивлялся пытался
спрятаться, свернуться комочком, но только выжить… Оно, внутри меня тоже хочет жить. Я не могу его убить. Но
и оставить не могу. Не хочу жить в вечном аду, как моя мать…
- Мы поговорим об этом дома, хорошо, - мягко предложила Аня. Ей не хотелось откровенничать в
присутствии доктора. Что-то в этой женщине сильно настораживало. Девушка, выросшая в детдоме привыкла
полагаться на чутье, в общении с людьми. И сейчас, не смотря на все внешне доброжелательные действия, все
внутри призывало не доверять ей. – Пойдем?
Подруга кивнула и вытерла слезы тыльной стороной ладони. Аня не кстати подумала о том, что Ева сейчас
сама похожа на подростка, которого мать не пустила на дискотеку. Сложно поверить, что у неё под сердцем растет
новая жизнь. А представить её с животом вообще невозможно.
Аня помогла ей встать и захватив свои и её вещи пошла к выходу, на ходу бросив Марианне Викторовне
короткое:
