Девушка пришла в сознание в больнице, в небольшой комнатке напичканной разного рода лекарствами. Рядом
на стуле сидела медсестра и бинтовала ей левую руку. Дородная тетка глубоко бальзаковского возраста была
очень увлечена беседой с санитаркой моющей двери, поэтому не сразу обратила внимание на то, что Ева
проснулась:
- … всю жизнь девочке сломал. Или сломали… кто его знает сколько их там было!
Краски отхлынули от итак бледного лица девушки. «Они все знают!» - эта мысль острым ножом ударила по
сердцу.
- Ой, - скептически сказала санитарка в очках со старой пластмассовой оправой. – Знаешь, что я тебе скажу?
Сучка не захочет – кобель не вскочит! Кроме того, ты ж сама сказала, что её из дому привезли. Значит сама
впустила. Значит знала его.
- Ну и что, что знала? - медсестра остановила свою работу и повернулась к собеседнице в полкорпуса.
- А то! - тоже остановилась санитарка и уперла руки в боки. – Сама ж небойсь мужика спровоцировала. Вот,
он и не вытерепел…
- Ой, проснулась деточка, - слишком громко воскликнула медсестра заметившая, наконец, что пациентка
пришла в себя и сочувственно спросила: - Ну, как ты? Болит что-нибудь?
Этот взгляд, полный жалости… Еве захотелось выколоть себе глаза, чтобы не видеть его.
- Да что ты с ней нянчишся, - презрительно фыркнула позади неё санитарка. – Возитесь с такими из
жалости… а я так скажу – сама виновата! А по мне так и смотреть на неё отвратительно…
- Вот и не смотри! – резко повернулась к ней медсестра. – Забыла, что ты здесь вроде как работать должна?
- Да чё ты на меня орешь! – возмутилась санитарка. – Ты мне не начальница! Не командуй!
- Шла бы ты отсюда по-хорошему, - вздохнула дородная женщина, и столько жалости было в ёе взгляде,
обращенном к пациентке, что Ева впервые в жизни захотела кого-то ударить. Этот взгляд был куда хуже, чем
осуждающий взгляд словоохотливой санитарки.
- Уходите, - негромко, но твердо сказала девушка.
- Но… - попыталась возразить медсестра, но Ева перебила её:
- Мне ничего не нужно. Просто уходите.
- Врач придет позже… - обронила женщина вставая. Она понимала почему девочка хочет побыть одна.
- Не нужно врача. Никого не нужно, - отвернулась от неё Ева. – У меня все хорошо. Просто оставьте меня в
покое…
Не сказав больше ни слова женщина ушла. Она передала слова молоденькой пациентки. Глеб Валентинович
только плечами пожал. Ну, нет, так нет. Позже зайдет и заполнит с ней карточку, а утром пусть себе идет, раз все
хорошо. Подумав немного, он махнул на пациентку и заполнил ей карточку «от фонаря».
Ева осталась лежать в палате.
Ещё несколько мгновений назад, ей хотелось расплакаться, хотелось кричать и рвать на себе волосы, содрать с
себя кожу, к которой он прикасался… Но вот две женщины ушли… унесли с собой свои слова и взгляды… Ева
осталась наедине с собой. И больше ничего не чувствовала кроме пустоты. Словно кто-то вытряхнул из неё
душу.
Как такое могло произойти? С ней?
В памяти снова всплыли слова санитарки: «…виновата сама…». А ведь и вправду виновата сама… Сама
