Павлик предположил, что, скорее всего, так устроена вентиляция — «точка росы» расположена в другом месте, за пределами убежища, — а то, что они ощущают — лишь шлейф… Тошка ничего не понял, но переспрашивать не стал. Хотя ему казалось, что в ДРУГОМ МЕСТЕ были именно они!..
Павлик осторожно бродил по периметру — вернее просто в темноте, — то удаляясь от застывшего на четвереньках Тошки, то снова приближаясь… Иногда бубнил что-то непонятное или издавал странные шорохи — явно к чему-то прикасался. Затем прозвучал его радостный возглас, от которого Тошка чуть было не остался без сердца — оно надсадно ухнуло и замерло! Потом, правда, снова ожило — слава богу!
Тошка взял себя в руки, выпрямился и двинулся к пятнышку света, обозначавшему местоположение Павлика.
Пока он шёл — точнее заставлял непослушные ноги совершать неуверенные шаги, — пятнышко вспыхнуло, померкло и поменяло цвет!.. Тошке показалось, что он видел фотовспышку встроенной в мобильник камеры… Однако он ошибся. Когда уже в плотную приблизился к Павлику, понял, что тот нашёл спички и керосиновую лампу!
Ладно керосин — Тошка даже вдаваться в химию не стал, всё равно Павлик снова что-нибудь научное выдаст, — но спички!.. Они и сразу-то после магазина, не все зажигаются!.. А как долго они лежат на прилавке? А тут… сколько пролежали?..
Павлик ничего не сказал и продемонстрировал упёртому Тошке огромный коробок.
«Спички охотничьи», — прочитал Тошка и призадумался. Наверно, это другие… Не те, что продают в обычном магазине.
Павлик кивнул, словно догадавшись, о чём именно думает Тошка, и на показ достал толстенькую спичку, больше походившую на леденец. Чиркнул. Та естественно вспыхнула…
Тошка помрачнел. В первую очередь из-за собственной НЕОСВЕДОМЛЁННОСТИ. О ней частенько говаривал папа… Что не следует её проявлять… Или хотя бы пытаться не проявлять.
Павлик тут же забыл про недопонимание и прибавил огонёк лампы. Язычок пламени задрожал, будто ядовитая змейка, чего явно испугалась тьма — тут же отступила! Тошка огляделся.
Они находились в огромном помещении, которое, скорее всего, занимало не только всю территорию под продовольственным складом, но и впрямь распространялось и дальше… не только за дорогу, но и может за приделы известного мира!
Лестница, по которой они спустились, была выдолблена прямо в стене! Павлик посмотрел на длину ступеней и присвистнул. Тошка тоже не совсем понял: какова тогда толщина стены на самом деле, если тут уже метра два выходит, на одни ступени! Он даже поковырял крошащийся бетон пальчиком, на что Павлик снова посмеялся…
Оказывается, это был бункер, рассчитанный на взрыв атомной бомбы! Поэтому стены могли быть толщиной метров в пять… а то и больше! Тошка сделал вид, что поверил, хотя на самом деле верилось как- то не очень. А Павлик продолжал козырять знаниями. Он отошёл от лестницы и постучал по массивной плите, прикреплённой к стене. Та издала приглушённый металлический гул, отчего Тошка снова удивился…
Это был свинец. Он тянулся вдоль стен и терялся в темноте во всех направлениях!
Павлик улыбнулся своей этой улыбочкой и заявил, что, возможно, они нашли «Ящик Пандоры!»
Тошка слыхом не слыхивал про подобный ящик, однако внутренней чуйкой почуял, что этот ящик так же плох, как и всё происходящее с ними в данный момент! Он так и сказал… вернее просто предложил вернуться на склад. Однако у Павлика явно были совсем иные намерения, а к извивающемуся огоньку керосиновой лампы добавились две искорки его глаз.
Это был нехороший свет, как и…
Тошка запутался… Он знал только одно: ничем хорошим ВСЁ ЭТО не закончится!
Как в воду глядел!
Павлик направился вдоль ближней стены, в которой была выдолблена лестница. Как показалось Тошке, они снова двигались в сторону склада, если всё ещё не оставались под ним. Впереди маячили какие-то металлические решётки… Окружающее пространство очень походило на тюремные катакомбы, в которых скрывается что-то ужасное!.. Тошка даже задержал дыхание, опасаясь, что его непременно кто- нибудь учует, выскочит из-за этих решёток и утянет на веки вечные НЕВЕСТЬ КУДА!.. Однако когда подошли ближе, поняли, что это вовсе не решётки… Всё видимое пространство занимали двухъярусные кровати, с ржавыми сетками вместо обычных матрасов, на которые были накинуты практически истлевшие одеяла.
Тошка представил, как они, должно быть, скрипели, случись ночью перевернуться с бока на бок… Жутко!..
Но ведь кто-то тут спал?
Павлик отрицательно качнул головой — похоже, Тошка снова выдал вслух!
Это был бункер на случай воздушной атаки. Скорее всего, его оборудовали во время «холодной войны» между СССР и США… а может и того раньше — во времена Второй Мировой! Тогда все думали, что дело закончится атомным вихрем. Но пронесло. Удалось пройти по тонкой грани… Очень тонкой — большинство даже и по сей день не знает, насколько тонкой!.. Сейчас же про помещение, в котором, по идее, должны были укрыться дети, когда на поверхности всё будет пылать и разрушаться попросту забыли. А на этих кроватях никому так и не довелось послушать ночных скрипов и посмотреть сопутствующих кошмаров… Теперь это, своего рода, музей, сохранивший в себе память о страшном времени, которое могло перерасти в жуткую жуть, но, к великому счастью, вылилось в мирную действительность…
Павлик закончил лекцию и потянул за пружину. Та закряхтела, будто старуха, просыпающаяся от многовекового сна!
Тошка вздрогнул. Мысленно он представлял насколько нужно быть сильным, чтобы не сойти с ума в этом братском склепе… Ведь обычно войны продолжительны — они могут длиться десятилетиями!.. А атомные? Он не знал. Но само слово АТОМНЫЙ — звучало зловеще. Страшно! Ужасно! Десять лет не видеть света! Десять лет спать в этих неудобных гамаках, чувствовать сырость и отчаяние, потому что нельзя ничего изменить! Нельзя подняться со стула, обидеться и, сказав, что я больше ТАК не играю, пойти домой!.. Которого, к тому же, уже просто нет… Как нет и родителей!!! Ведь убежище защитит лишь тех, кто находился на территории гимназии!.. А родителей — нет! Потому что они — где-то там…
Около тысячи враз осиротевших малышей и подростков, запертых глубоко под землёй — это ли не истинный ужас?!
Павлик двинулся было вперёд, но тут же остановился. Тошка проследил его взгляд, упирающийся в запылённый столик между двумя крайними кроватями… Рядом, чуть в стороне, стоял стул — так, будто на нём и взаправду кто-то сидел, потом скользнул назад, поднялся и ушёл… А стул так и остался в полупозиции!..
В гимназии за это ругали — если вот так не задвинуть стул. Значит тут сидел кто-то посторонний.
Тошка неуверенно двинулся на свет лампы.
На столе лежала толстая тетрадь, чем-то похожая на обычный школьный журнал успеваемости. Страницы пожелтели и скукожились, однако прочерченные линейки сохранились, как и сам текст, отчего-то написанный карандашом, а не ручкой…
Тошка несмело предположил, что, возможно, ручек тогда ещё не было… На что Павлик тут же возразил, уцепив за хвост очередную Тошкину НЕОСВЕДОМЛЁННОСТЬ.
А точнее БЕЗГРАМАТНОСТЬ.
Карандашом писали, потому что грифель не боится влаги. А чернила запросто размажутся или со временем испарятся.
Тошка почесал затылок… Да уж, вот вам и Павлик… Кто ж знал… а учится вроде так себе…
Павлик, тем временем, склонился над столом, поставил лампу рядом с тетрадью и аккуратно сдул пыль со страниц. Мелькнули буквы — будто пробежались по линейкам, — но это из-за пыли.
Тошке вспомнились ноты… и противная скрипка…
Точно!
Это была нотная тетрадь! Только незаполненная!.. Вернее заполненная, но не крючками нот, а обыкновенными буквами!
