ГЛЯНЬ, УЧЕНАЯ, ЗДЕСЬ ЛЮДИ! ОН ЖЕ МУЖНИН ТВОЙ ПАПАША!» ЮЛЬКА В РЕВ: «ОТДАЙТЕ СТУДЕНЬ!» ПРУХО КРИКНУЛ: «ТЫ Б РАЗУЛСЯ! КАНДИДАТ, ЛИШУ ВЕСНУШЕК!» ТУТ ПЕТРОВИЧ ДОЛБАНУЛСЯ ОБ РЕЗИНУ — И С КАТУШЕК. КАНДИДАТ НАУК С НАЛЕТА СПОТЫКАЕТСЯ ОБ БАТЮ, ВВЕРХ ВЗЛЕТАЕТ САМОЛЕТОМ — И… В КАНАВЕ, КАК В КРОВАТИ. БУРЦЕВ ТАК ЗАРЖАЛ, ЧТО РУХНУЛ — ЛБОМ ОБ СТОЛБ ПРЯМОЙ НАВОДКОЙ. ВАЛЕНТИН ИВАНЫЧ ПРУХО УРОНИЛ БУТЫЛКУ С ВОДКОЙ. НУ, ДОРЖАЛИСЬ! — ВОТ ОТМЕСТКА! В ЭТО ВРЕМЯ ПОДХОДИЛА КАНДИДАТ НАУК, НЕВЕСТКА, ЗУБЫ, КАК У КРОКОДИЛА. НЫНЧЕ ПРАЗДНИК, А НЕ БУДНИ — В ЛОСК БЫЛА ОДЕТА ЮЛЬКА — КОФТА НАСТЕЖЬ, МОРДА В СТУДНЕ, А В РУКЕ БЛЕСТИТ КАСТРЮЛЬКА. НО НЕ С ПРАВОЙ, ГДЕ ПОСУДА, ВАЛЕ ПРУХО (С СИЛОЙ ПУШКИ!) СО СЛОВАМИ: «НА, ПАСКУДА!» — С ЛЕВОЙ — ЖАХ! — ПО ЧЕРЕПУШКЕ. ЭТО БЫЛ ЭФФЕКТ ГРОМАДНЫЙ! СМИРНО, ГВАРДИИ СТАРШИНЫ! ПРУХО СТАРТОВАЛ С ПАРАДНОЙ, ПРИЗЕМЛИЛСЯ ВОЗЛЕ ШИНЫ. ЮЛЬКА — В ДОМ ПРЯМОЙ ПОХОДКОЙ, КИНУВ ПРУХЕ: «НУ, ПОКЕДА!» ВОТ СТОЮ Я В ЛУЖЕ ВОДКИ, НАМОКАЮТ ПОЛУКЕДЫ. «ШАЙБУ!» — КРИКНУЛИ С ОКОШКА. ВЕЧЕРЕЛО ПОМАЛЕНЬКУ. ИЗДАЛЯ НЕСЛАСЬ ГАРМОШКА, ТАМ ИГРАЛИ ЛЕТКУ-ЕНЬКУ. МЫ ПЕТРОВИЧА СОБРАЛИ. НАСКРЕБЛИ — И ВЗЯЛИ ПИВА. ПОБАЛДЕЛИ… ТРАЛИ-ВАЛИ… В ОБЩЕМ, КОНЧИЛОСЬ КРАСИВО. НУ, НА ПРУХЕ ЭТА МАЛОСТЬ ЗАЖИЛА, КАК НА СКОТЕ, А НЕВЕСТКА, ОКАЗАЛОСЬ… ЗАНИМАЛАСЬ КАРАТЕ. 30 декабря 1982 г. Потерял старик юмор.
И за печкой искал, и в подклетье искал, и в подпитьи искал — нет нигде. Загорюнился старик, занюнился.
Что ни оглянется — весь мир точно сажей выпачкан. В окно зыркнет — дождь идет. В будущее глянет — зима надвигается. Свет зажжет — мухи оживают, жужжат, роятся, в волосах путаются. Погасит свет — мыши бегают, ногами стучат.
Лег старик на кровать лицом кверху. Заскрипела кровать. Паук с потолка козявку спустил на паутине к самому стариковому носу. Закрыл старик глаза и возроптал своим стариковым голосом:
— За что мне такая обида? И обеда у меня нет. И обрыдло мне все на свете. И ободья на колесах полопались, телега не на ходу, уехать нельзя. Вот сейчас плюну на все и отдам концы, узнаете тогда, как без меня!
Вдруг из темноты пискнул непонятный голос:
— А что с тобой, что без тебя, все равно материя едина!
Вскинулся старик, вздернулся, лицом в паутине попутался, вскочил с кровати. Тихо все, ничего не слышно, даже мыши замолкли. Только сердце в ребра стучит, как почтальон в дверь: туктук-тук, туктук-тук. Потоптался старик в темноте неслышно и шепнул:
— Померещилось!
А голос как ухнет нахально:
— Будто ба!
