Панов поджал губы и неопределенно махнул рукой.
— Неделю назад в Адмиралтейство поступила шифровка о незначительном выпадении волос уличного состава. Однако облысение могло быть вызвано стрессом от долгого пребывания в замкнутом пространстве. На всякий случай экипажу посоветовали замерить уровень радиации в разных частях корабля. Результаты проверки не вызвали тревоги.
Руденко предположил, что судно, маневрируя, ударилось бортом о каменистый берег фьорда или чем-то пропороло днище. Не исключено, что на лодке возникли крупные технические неполадки. Или норвежцы обнаружили ее и перехватили.
Панов напрочь отверг последний вариант:
— С тех пор как «Владивосток» подал сигнал о бедствии, не было зарегистрировано активизации переговоров по военным каналам связи или значительных перемещений вооруженных сил. Норвежцы еще не знают, что субмарина находится в их территориальных водах.
«И не узнают, если только удастся втайне эвакуировать экипаж», — подумал Руденко.
Он налил себе и другу воды и осушил свой стакан залпом. Панов последовал его примеру.
Пока адмирал собирался, заместитель министра помыл посуду.
— Готов? — спросил Панов. — Чернавин ждет нас в семь. Есть время перекусить за счет Адмиралтейства.
Руденко бросил прощальный взгляд на фотографии, стоящие на прикроватной тумбочке, и кивнул.
Шофер довез их до отеля «Метрополь», где товарищи поужинали. Ресторан был пуст, если не считать группы английских туристов и парочки пренеприятных типов в итальянских костюмах. Зеркала в золоченых рамах подчеркивали малолюдность.
Панов и Руденко сидели, глядя на свои отражения в огромных окнах. Адмирал напомнил другу о первых послевоенных зимах, когда был жив Галицын, занимавший с женой и приемной дочерью-китаянкой умопомрачительную кремлевскую квартиру. Они собирались у Галицыных на Новый год, благо больше идти было некуда.
— Как давно… — задумчиво произнес Панов.
В меню «Метрополя» значились изысканнейшие блюда, но у Руденко не было особого аппетита. Он заказал заурядного жареного осетра. Панов выбрал пельмени с бараниной и печеные баклажаны, фаршированные кедровыми орешками, присовокупив ко всему этому обильный десерт в виде пирожных с абрикосом и киви. Когда принесли кофе, адмирал извинился и вышел в туалет.
Голова совсем седая, морщин на лице больше, чем волн на море. Зачем такому старику командировка в северные широты? И почему Панов и его руководство остановили выбор на нем?
Впрочем, понятно почему. Если субмарина, принадлежащая Балтфлоту, не может быть извлечена — если она оказалась в ловушке, — кому еще поручить выполнение всех необходимых обязанностей, как не совершенно надежному командующему другого подчинения, не знающему членов экипажа лично? Лучше уж почтенный и никому не нужный старец, которому давно пора на пенсию, нежели молодой офицер с амбициями и перспективами карьерного роста. Нет уж, адмирал Руденко — вот идеальная кандидатура для зачистки. И ее последствий.
В десять минут седьмого они вышли из ресторана и отправились к месту назначенной встречи.
Над входом реял флаг российского Военно-морского флота.
— Ровно семь, — заметил Руденко.
«Владивосток» не выходил на связь уже шестнадцать часов двадцать минут.
ГЛАВА 5
С заблуждением, что Руденко предоставят свободу выбора, было покончено быстро. Адмирал Владимир Николаевич Чернавин, главнокомандующий российскими ВМС, лично принял их в скромно убранном зале для совещаний. Помимо безукоризненно отполированного стола для конференций по крайней мере на двенадцать персон, единственной любопытной деталью в комнате было огромное панно из красных знамен, разорванных вражескими снарядами, застекленное и помещенное в черную раму.
Адмирал Руденко, спасибо за то, что так скоро откликнулись на нашу просьбу, — сказал главком и жестом пригласил их сесть за стол из орехового дерева. — Как вы, возможно, уже осведомлены, у нас неприятности с К-517.
Панов кивнул, подтверждая слова Чернавина.
— «Владивосток» выполнял весьма деликатное задание. Думаю, мне не нужно объяснять вам, что факт присутствия российского военного корабля в территориальных водах другого государства требует от нас чрезвычайной осторожности в решении данного вопроса.
Чернавин служил под командованием Руденко на Северном флоте; то был один из этапов его стремительного карьерного взлета. Адмирал знал Владимира Николаевича как человека проницательного, дальновидного и предельно требовательного. Чернавин уже предпринял все, что нужно было предпринять. И сделал это бесшумно. Вот почему теперь в бой шли старики.
Чернавин развернул большую схему «Владивостока», детально разъяснил особенности каждого отсека и описал всех офицеров, заканчивая капитаном первого ранга Рачевским.
Главнокомандующий решил говорить без обиняков:
— Несмотря на значительную вероятность того, что система очистки воздуха поддерживает жизнедеятельность экипажа, шансов на спасение людей с помощью надводного судна нет — норвежцы немедленно засекут эту попытку. Спасательных операций под водой при участии другой субмарины не проводилось ни разу, однако, как я понимаю, один адмирал Северного флота — некий Г.М. Руденко — активно высказывается в пользу подобной процедуры.
Панов бросил взгляд на Руденко, призывая к молчанию.
Чернавин развернул условное коричнево-голубое изображение фьорда Согне.
— Этот залив самый большой в Норвегии. Длина двести четыре километра, ширина до шести километров, глубина до тысячи двухсот восьми метров. Дно каменисто-песчаное. — Чернавин постучал кончиком карандаша по небольшому изгибу фьорда в тридцати восьми километрах от побережья. — Конечная цель следования «Владивостока». Предполагалось, что лодка разместит здесь донные траулеры СБ-4 и поднимет со дна секретное оборудование.
Руденко кивнул. Он хорошо понимал то, о чем говорил главнокомандующий. В семидесятых, когда ракеты наземного базирования устарели, то есть стали уязвимыми для прямого удара, американцы решили упрятать свои арсеналы в подземных туннелях. Они собирались перевозить ракеты туда-сюда, играя с потенциальным противником в абсурдные кошки-мышки. Тогда Чернавин предложил разместить советские подводные лодки, несущие ракеты с ядерными боеголовками, в стратегически выгодных точках.
Для реализации плана потребовалась масштабная работа. Нарушение территориальных вод превратилось в систему: сначала составлялись подробнейшие карты дна водоемов, потом подыскивались укрытия для субмарин, нагруженных ракетами, способных поразить любой объект в Северной Америке и Европе. Укрытия отбирались по простому принципу: они должны были обеспечить лодкам защиту от обнаружения. Плавно уходящие вверх берега фьордов подходили для этой цели как нельзя лучше. Полезен был также контраст температур и плотностей течений: соленые и пресные воды, смешиваясь, блокировали и рассеивали сигналы инфракрасных сенсоров и гидролокаторов. К тому же фьорды никогда не замерзали. Субмаринам только и следовало, что залечь на дно и терпеливо ждать отмашки к началу атаки.
Стратегия Чернавина стала краеугольным камнем новой военно-морской доктрины СССР. Испытания доказали высочайшую эффективность плана. Находясь на огневых позициях, суда подводного флота без особых финансовых затрат держали на мушке проклятых капиталистов. То, что не сумели сделать советские технологии, с легкостью осуществляла идея Чернавина. В благодарность партия ускорила его продвижение по службе в обход многих старших офицеров, включая Руденко.
Изысканию чернавинских подводных «гнездышек» придавалось первостепенное значение; с той же точностью, что и прицелы самих ракет, рассчитывались места их запуска. Две подводные лодки
