и всего.
— В данном случае я ни в чем не уверена. Может быть, у Кими что-то не в порядке с гормональным фоном? — Элейн была в некотором замешательстве.
— Щитовидка?
Шерсть у Кими была густая и блестящая, и она вовсе не стремилась поближе к огню. Нарушение теплообмена в сторону нехватки тепла — один из симптомов гипофункции щитовидной железы у собак.
— Знаете, может, это скорее забавный, чем тревожный симптом, но… она поднимает ногу, как кобель. Она не каждый раз это делает, но иногда бывает.
— Это маламут, — сказала я. — Вас разве не предупреждали о подобных вещах?
— Это моя первая собака, — довольно резко ответила Элейн.
— Так вот, маламуты не похожи на других собак. Многие суки этой породы столь же агрессивны и властны, как кобели. Вот почему она поднимает ногу. Это характер. Это не значит, что у нее что-то не в порядке. Да и вообще, многие суки так делают, не только маламуты.
Элейн просияла. Ее глаза так же светились счастьем, как глаза Кими, когда та смотрела на молочник.
— В волчьих стаях, — продолжала я, — вожаками иногда бывают самки. Все собаки происходят от волков, но у северных, арктических пород сходство с ними особенно заметно. Вы посмотрите на нее! Она ведь почти волчица, только немного исправленная — так чтобы удобнее было тянуть сани. И это значит, что для нее очень важно, какое у нее место в стае. Ей нужно точно знать, кто вожак, а кто ведомый. Вот почему она загнала вас на стол. Как только она поймет, что главная здесь — вы, ей станет намного легче, да и вам тоже. Она вовсе не ненормальная и не злобная.
Я не ожидала, что моя краткая вводная лекция о собаках возымеет такой эффект: Элейн склонила голову набок, как собака, которая прислушивается к голосу хозяина, записанному на магнитофон.
— Хотите, я вас позабавлю? — спросила она. — Знаете, чем я занимаюсь? — Она взглянула на Кими с материнской нежностью. — Вы не поверите! Я веду семинары для женщин. Воспитываю в них уверенность в себе.
Мы обе рассмеялись.
— Я даже написала книгу о женщинах и власти. Не могу поверить…
Я-то отлично могла поверить! Согласно кинологической философии, исповедуемой моими родителями, естественный порядок вещей постоянно утверждает себя в соответствии собак их владельцам, и наоборот. Но Элейн все равно меня не поняла бы.
— Какое странное совпадение! — лицемерно подхватила я. — Что ж, возможно, вы обрели идеально подходящую вам собаку. Во всяком случае, совершенно очевидно, что вам нужна была собака. Чего я никогда не могла понять в женском движении за эмансипацию: как это мы можем быть сильными сами по себе, без всякой поддержки? По-моему, это невозможно.
Элейн выпрямилась, вся подобралась и напряглась.
Я продолжала:
— Вся эта болтовня о равных физических возможностях, самодостаточности — это чушь! Ну, хорошо, я молодая и сильная, но какие бы железные мускулы я себе ни накачала, все равно мне не отжаться столько раз, сколько отожмется мужчина, если он хорошенько выложится раз в неделю. Ведь верно?
— У многих женщин не было возможности это проверить, — сухо ответила Элейн.
— Да и не в этом дело. Я бы вообще не стала этим заниматься. Зачем накачивать мускулы, если можно завести большую собаку?
— Взамен мужчины? — Глаза ее сверкнули.
Она и Кими, пожалуй, были исключением из выведенного мною правила, что собаки обычно внешне не похожи на своих владельцев. Эти двое, мускулистые и ладные, с темными глазами и черными «шлемами» на головах, были прекрасной парой, сильной и жизнеспособной.
— Нет, — ответила я. — Вовсе нет. Это все психоаналитическая чепуха. Или феминистская. Все проще. Вы ведь хотите ходить, где вам вздумается и когда угодно? Вы думаете, для этого нужно качать пресс или играть в теннис? Забудьте об этом. Просто заведите большую собаку. Выдрессируйте ее. Это будет настоящее освобождение. Мне, по крайней мере, это подходит.
— Сомнительная теория.
— И вот что я вам еще скажу. — Я разошлась, потому что говорила о том, во что действительно верю. — Если вы хотите научиться подчинять себе людей, то сначала займитесь дрессировкой собак. А знаете, что произойдет, если вы побоитесь самоутвердиться перед собакой, если не докажете, что вы тут главная и отвечаете за все? Собака поработит вас. Она подчинит себе всю вашу жизнь.
— А кому нужна власть над собакой? — спросила Элейн.
— Речь идет не только об этом. Вы научитесь добиваться своего, далее если кто-то другой больше и сильнее вас… Не важно — человек это или собака. Я вас уверяю: если вы научитесь управляться с догом, доберманом или маламутом, вы почувствуете свою силу, и плохо придется тому, кто захочет запугать вас. Особенно если с вами будет собака.
— Какой-то кинологический феминизм, — прокомментировала Элейн. — А вам никогда не приходило в голову, что сделать собаку главным в своей жизни ничуть не лучше и не хуже, чем сделать главным мужчину? Результат тот же, не правда ли? Вы всегда вторая. Первая — собака. Или мужчина…
— Только в том случае, если вы сами принижаете и недооцениваете себя. Тогда остаток дней своих вам предстоит провести на кухне.
— Точнее, на кухонном столе, — улыбнулась она.
— Вот именно, — улыбнулась я в ответ. — Если серьезно, такая ситуация вредна и для Кими тоже. Ей действительно нужно осознать свое место в стае. Ей необходимо понять, что вы выше ее в собачьей иерархии. Сейчас ей не по себе, потому что она не понимает, что происходит. Вот что кроется за ее выходками. Как только вы дадите ей понять, что главная вы, она успокоится, станет вести себя хорошо и у вас будет замечательная собака. Мне кажется, у вас двоих большое будущее!
Глава 3
Перед уходом я подарила Элейн баллончик и проинструктировала, в каких случаях и как им пользоваться. В следующий раз, когда Кими взбредет в голову загнать хозяйку на стол, той нужно сказать спокойное, твердое «нет» и пару раз угостить Кими холодным душем, направив струйку прямо ей в нос. Если пользоваться баллончиком правильно и не слишком часто, он творит чудеса.
Мы с Элейн встретились и на следующий день, и еще два дня спустя. Мне хотелось не столько научить ее дрессировать Кими, сколько помочь ей собраться с духом и пойти с собакой в Кембриджский клуб собаководства. А уж там ими займется Винс, наш главный дрессировщик.
В первый свой приход я научила Элейн пользоваться тренировочным ошейником, парфорсом, который еще называют удавкой. Кими бывала иногда так строптива, что Элейн пришлось совершенно отказаться от прогулок, а недостаток движения еще больше озлоблял собаку. Когда я навестила их во второй раз, мы обошли вокруг квартала. Я выгуляла Кими, а Кими с удовольствием потаскала за собой Элейн. Маламуты — арктические бульдозеры, и без удавки эту махину не удержать. Но Элейн очень не нравился ошейник, даже после того как я научила ее дергать за него так, чтобы Кими просто теряла равновесие, а не задыхалась. Я не врач и не психолог, но даже мне было ясно, что Элейн не боялась сделать Кими больно. Ее пугало другое — собственная сила и власть над собакой и сила противодействия Кими.
— Контрофобия. Отвращение к борьбе, — позже определила Рита. — Все по ее книге!
Рита — не просто моя квартирантка со второго этажа, она еще и моя подруга, и настоящий врач. Не мой, правда, врач. Собаки единственные мои целители.
Каждый раз после занятий с Кими мы с Элейн пили чай. В первый раз она поставила на стол вазочку с печеньем и терпеливо дождалась, пока Кими не опустошит ее. На другой день я попросила Элейн сесть на место Кими. Сначала она отказывалась, но я настаивала. Когда Кими заворчала на нее, Элейн брызнула водой прямо в ее черную маску и выкрикнула: «Нет!» Потом она поставила баллончик на стол, тут же, рядом
