Нора Максимовна выдержала паузу и сняла очки:
— Лера, в семье всякое бывает. Может, еще все утрясется?
— Это вряд ли.
— Дело твое. Только…
— Что, ма?
Нора Максимовна вернула очки на место и сделала рукой неопределенный жест:
— Да так. До октября еще куча времени.
Понятно. Матушка не испытывает восторга от перспективы жить под одной крышей со взрослой дочерью и надеется, что вопрос с жил площадью за лето решится.
— Где твоя машина? — заглядывая в пакеты, поинтересовалась Нора Максимовна.
— Машину я разбила, — сообщила Лера и тут же обозвала себя дважды дурой: за то, что разбила машину, и за то, что сказала об этом маме.
— Как?! — Развод дочери произвел меньший эффект, чем новость о машине. Нора Максимовна потеряла интерес к пакетам. — И как же ты теперь?
Вопрос был далеко не праздным: дачный участок был отдан на откуп цветам, и всеми продуктами Нору Максимовну снабжали дочь с мужем.
— Как сегодня. — Лера неопределенно пожала плечами.
— Скажи, какие перспективы у тебя с работой?
— Не знаю, — искренне сказала Лера.
— Я не удивлена, — заявила Нора Максимовна, — что ты осталась у разбитого корыта. Ни работы, ни денег, ни детей в тридцать пять лет. Долго думала, дорогая моя. Раньше надо было с ним рвать или терпеть уже до конца.
Норе Максимовне казалось, что, если испортить дочери настроение, она изменится и возьмет судьбу в свои руки.
Ничего, кроме раздражения, эти псевдопсихологические экзерсисы не вызывали. Лера рассердилась:
— Ну откуда ты знаешь?
— Поживи с мое. — В тоне Норы Максимовны Лере слышались отголоски их давних ссор.
Неспособность дочери к действию, привычку прятаться от жизни Нора Максимовна называла инфантильностью и винила в этом Лериного отца — своего мужа, после смерти которого перестала критиковать дочь, хотя дух соперничества не утратила.
— Откуда у тебя эта вещица? — отвлеклась на длинную льняную Лерину юбку мама.
— Это с прошлого года. Не помнишь?
— Не помню. По-моему, мне пойдет такая.
— Хочешь, забирай себе.
Эта традиционная фраза сопровождала почти все набеги на гардероб дочери, заканчивающиеся актом дарения. Как обычно, Лера почти сразу выбросила белый флаг, только на этот раз мама почему-то оскорбилась:
— Ну, у тебя не та ситуация, чтобы раздаривать одежду.
После мятного чая Леру сморило, обратный путь в электричке пугал сложностью: тащиться неизвестно сколько, потом добираться с вокзала на маршрутке или на троллейбусе. Раньше двенадцати домой она не попадет. Бр-р.
— Ма, я, пожалуй, переночую здесь.
— А как же работа?
— У меня отгулы. — Хоть здесь хватило ума соврать.
— Господи, конечно, оставайся, — захлопотала Нора Максимовна. — Сейчас дам тебе постель.
Лера усилием заставила себя подняться, собрала на поднос посуду и понесла на кухню.
Деревенские звуки, так отличающиеся от городских, действовали умиротворяюще, примиряли с жизнью. Ногастая Манька Чижевская, рукастый Казимир и глазастые коллеги стали казаться призраками.
Лера умылась, переоделась в старенький халат, включила «Раптор» и вытянулась на постели. Ее тут же затянуло в сон, хотя она слышала, как стучит посуда, хлопает дверь в спальню и шуршат привезенные пакеты.
Проснулась Лера от маминого голоса:
— Казимир, как бы я к тебе ни относилась, я молчала и никогда тебя не выдавала. Теперь у меня руки развязаны, и я скажу тебе то, что хотела сказать давно: ты дерьмо. Если ты добровольно не согласен делить все поровну, я найму лучшего адвоката, и ты все отдашь. И все твои заходы налево я тебе припомню в суде.
До конца ночи Лера ворочалась с боку на бок и заснула только под утро, когда серый рассвет потревожил ворчливый воробей.
В тот же день Крутов призвал Леночку к ответу за пассаж с корреспондентом.
— Объясни, почему именно Ковалева? — потребовал отчета Василий Васильевич.
Леночка не боялась шефа, ибо шеф был:
а) старинным другом отца, а также ее крестным, и она помнила дядю Васю сколько себя;
б) вспыльчив, но отходчив. Это Леночка усвоила с первых же дней работы. Задание с собкором она выполнила на «отлично», в этом Леночка не сомневалась.
— Потому что Ковалева завотделом экономики, и тема природы — ее тема, — отрапортовала она.
Крутов молча ждал продолжения и приглядывался к помощнице.
К Леночке нужно было привыкнуть — девушка пугала новичка несуразностью и отсутствием пропорций. Высокая, с большой головой на короткой шее, с неразвитыми плечами и тяжелым низом. Во всем ее облике было много «но». Только высокий, упрямый лоб был в полном согласии с содержимым черепной коробки.
— Василь Василич, вы меня не слушаете, — обиделась Леночка.
Пойманный на месте преступления, Крутов покачал головой:
— Ты меня не перестаешь пугать. Зачем девушке столько мозгов?
— Чтобы держать окружающих в тонусе.
— Выскочила бы замуж, как все приличные барышни, внуков Диме нарожала бы, а ты все растешь над собой, — на правах друга семьи Крутов иногда позволял себе сентенции в духе домостроя, — и все умнее и умнее делаешься. Не знаю, кому это понравится.
— Кому не помешает, тому и понравится, — обнадежила шефа Леночка.
— А почему ты Ковалевой не предложила нашу машину, если такая умная?
— Так вы же сами отослали Владика с поручением, потом он обедал, а после обеда поехал за вами в администрацию.
Все было истинной правдой, Влада он сам откомандировал в помощь домработнице Игнатьевне, но почему-то именно этот факт и рассердил Крутова.
— Надо было что-нибудь придумать, — недовольно проворчал он.
— Самой сесть за руль?
— Как вариант.
— Учту, — буркнула Леночка. Не ценит ее шеф. Она всю себя без остатка отдает работе, опекает его, отвечает за его безопасность, для чего тайно установила систему записи разговоров в приемной (мало ли чего, столько маньяков развелось, шантажистов и просто психов), от личной жизни отказалась ради карьеры, помощником депутата уже стала, а взамен одно недовольство и никакого уважения.
— Ты только по бумагам мой помощник. На самом деле ты референт, — будто подслушав мысли Леночки, расставил точки над «i» шеф.
— Вам когда надо — я референт, когда не надо — помощница, — укорила шефа Леночка.
— Значит, ты ведешь себя так, что вынуждаешь меня напоминать тебе об этом.
— Да как? — Леночка приготовилась зареветь. — Я уже не знаю, как себя вести. Стараешься, стараешься…
