26
Заневский, стараясь отвлечься от назойливых мыслей, углубился в чтение сводок по лесоучасткам, но не мог сосредоточиться.
«И дернула же меня нечистая к трибуне! — ругал он себя. — Осрамился только! Раз уж выступать, так подготовиться надо было, а то вышел и растерялся… Это как там крикнули? А-а. «Чему научили-то…» Гм, а чему меня учить? Сами поучитесь, поработайте с мое!»
Широкое лицо его мрачнело, мохнатые брови почти совсем закрыли маленькие глаза.
«Но как дальше работать, как вывести из прорыва леспромхоз? Трест каждый день бомбит, секретарь райкома звонит, Столетников с парторганизацией аврал устроили — не отстанут! Надо что-то придумать, чтобы дотянуть до графика. Видно не урежут план…»
Он вспомнил о трелевочных тракторах, и какой-то проблеск надежды озарил его.
Он понимал: если удастся опыт, то леспромхоз наверстает упущенное и не только выполнит план, но и перекроет его, и тогда опять все будет хорошо. В то же время это и пугало.
«Если трелевочные трактора оправдают себя, я останусь в дураках, — думал он, всей душой желая провала опыта. — А собрание — мне наука. Теперь возьму себя в руки. Все зависит от меня».
Заневский еще раз глянул на сводки, выдвинул ящик стола и положил их туда.
«Чем-то надо отвлечься, — пришла мысль, — на лесоучасток съездить, что ли?»
Позвонил в гараж, и вскоре машина подкатила к крыльцу конторы.
— К Зябликову еду, — сказал он Зине Воложиной и подумал:
«А почему к Зябликову?.. Нет, поеду к нему, давно не был там, посмотрю, как перестраивает работу. На собрании-то хвастался».
На пятый лесоучасток директор приехал через час.
— Нет, нет, Семен Тихонович, не надо меня сопровождать, занимайтесь своими делами, я сам, — сказал Заневский.
Зябликов пожал плечами: «Всегда выговаривал, когда не идешь с тобой, а сегодня сам гонишь», — и направился к конторке, а Заневский зашагал по тракторной дороге к делянкам.
— Чье звено? — спросил он тракториста, выезжающего с пасечного волока на магистраль.
— Раевского, — откликнулся, проезжая, тот.
Заневский свернул на пасеку и задержался у сучкорубов. Люди работали как всегда: обрубали сучки, стаскивали в кучи порубочные остатки, подкатывали по подмосткам бревна к волоку, готовя штабелек.
«Ну, что я здесь увижу нового» — думал Заневский.
Но вот его внимание привлек паренек. Он стоял около вальщиков и с тоской поглядывал на топор, которым помощник вальщика выбивал с комля подпиленный клин.
— Вы почему не работаете? — спросил его Заневский.
— Топора нету: лопнул обух, — ответил сучкоруб. — Вот и жду, когда у Раевского освободится.
— А запасные топоры?
— А были они когда?.. У Скупищева-то зимой снега не выпросишь. Свези ему топор разбитый, тогда заменит и то со скандалом, — раздраженно проговорил Раевский и с упреком посмотрел на директора. — Вот так и работаем!
Он проводил взглядом падающее дерево и, потрогав мотор электропилы, отложил ее в сторону.
— Или вот, — продолжал Раевский, указывая на электропилу. — Перегрелся мотор, теперь жди, пока остынет, запасной нету. А на складе у Скупищева они лежат… С нас спрашивают кубики, план. А как его дать, когда с инструментом такая морока? Бери топор, Боря, — сказал он сучкорубу, и в сердцах сплюнул. — Одним словом, тьфу, а не работа!
Заневский смутился, записал что-то в блокнот и пошел дальше, не сказав лесорубам ни слова…
Несколько дней подряд кабинет директора был закрыт.
Побывав на дальних лесоучастках и внимательно присмотревшись к работам, Заневский в последнюю очередь поехал к Леснову. Он увидел совершенно иную картину. Здесь каждое звено заранее готовило рабочее место, у лесорубов был необходимый инструмент, хорошо налаженный. «Видно, каждая минута тут на счету…
Заневский отметил, что в звеньях и между ними шло соревнование, и трактористы, приезжая с лесосклада на свои пасеки, первым долгом сообщали количество вывезенной их звеном древесины, а в перерыве под аркой лесосклада у Доски показателей собиралась оживленная толпа.
— Вот черти, обогнали нас!
— Эге, поровну. Ну, держись! — слышались возгласы лесорубов.
Многое заставило задуматься директора, а в один из вечеров, придя в кабинет, Заневский вызвал начхоза и технорука.
— Сколько у нас на складе лесоповального инструмента? — спросил он Скупищева.
— Немного, Михаил Александрович, — развел руками тот.
— Я спрашиваю — сколько? — настойчиво повторил Заневский, чувствуя в груди нарастающее раздражение.
— Электропил полсотни будет, а топоров — около трехсот…
— Боже мой! — с негодованием воскликнул Заневский. — Что ты делаешь, Скупищев? Как это называется, черт возьми!.. Завтра чтобы на складе ничего не осталось, все выпиши сегодня же на лесоучастки, и в первую очередь обеспечь Зябликова.
— Ой, люди добрые, да разве так можно разбрасываться?! Это не по-хозяйски, это…
— А держать на складе, когда людям работать нечем, по-хозяйски? — оборвал его Заневский. — На собрании был? Слыхал, что о твоей работе говорили?.. Так вот, или работай честно, или… сам знаешь, что может быть.
— Вальщик-моторист, Иван Иванович, должен две электропилы иметь, чтобы работать запасной, когда перегреется мотор, да четыре цепи пильные, топоры запасные, а у нас многие ничего не имеют в запасе, а то просто нужного нет, — заметил Седобородов и, подойдя к Заневскому, протянул пару напильников: трехгранный и плоский. — Как нравится?
— Напильники как напильники, — ответил Заневский, осматривая их.
— Наш кузнец сделал, — улыбнулся Седобородов, — и я уже дал ему задание…
— Молодцом, правильно поступили! — обрадовался Заневский. — Если наши кузнецы делают такие вещи, то должны же сделать валочные вилки?
— Беспременно!
— Тогда поручаю это дело вам, Сергей Тихонович. А кузнецам скажите, дирекция, мол, в долгу не останется. Завтра же пусть приступают к массовому изготовлению. А ты, Скупищев, обеспечь кузницу сырьем.
Домой Заневский возвращался, впервые за много времени довольный прошедшим днем.
27
Тайга дышала утренней прохладой.
Озаренная косыми лучами солнца, нарядная и притихшая, она словно замерла в ожидании чего-то большого, радостного.
Рабочий день начался, как всегда.
Прерывистым жужжанием запели электропилы, ревом тракторных моторов и лязгом гусениц наполнился лес, глухим раскатом грома прокатился грохот падающих деревьев. Вздрогнули ветви и уронили на землю росу. Кружилась в воздухе осыпающаяся хвоя, желтыми и бурыми бабочками нехотя слетали с осин и берез листья.
