Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

531

Maurer Т. «Abkommandiert» in die «akademische Freiheit». Russischen Professorennachwuchs in Deutschland im 19. Jahrhundert // Tel Aviver Jahrbuch fur deutsche Geschichte. Bd. XXIV. 1995. S. 75.

532

РГИА. Ф. 733. On. 56. Ед. xp. 671. Л. 3.

533

РГИА. Ф. 733. Оп. 56. Ед. хр. 668. Л. 1—81.

534

Выявленное нами в матрикулах имя М. М. Лунина, тем не менее, исключено из списков, приведенных в Приложении 1, и не входит в связанные с ними расчеты. Действительно, Лунин — урожденный лифляндец, выпускник Дерптского университета, отправленный за границу вместе с воспитанниками Профессорского института, не удовлетворяет принятому нами формальному критерию русского студента. Однако не упомянуть его имя в работе в связи с формированием отечественной профессуры 1830-х гг. было бы большой ошибкой, поскольку после возвращения в Россию Лунин занял кафедру всеобщей истории в Харьковском университете, где стал одним из самых ярких профессоров, «харьковским Грановским». Это доказывает известную истину, что нет правил без исключений. Однако фигура Лунина была редким исключением и для Лифляндии: Э. Амбургер называет его среди трех единственных за первые двадцать пять лет существования Дерптского университета студентов, которые носили русские фамилии — Amburger E. Die Bedeutung der Universitat Dorpat fur Osteuropa. 1802–1889 // Die Universitat Dorpat/Tartu, Riga und Wilna/Vilnius. 1579–1979. Beitrage zur ihrer Geschichte und ihrer Wirkung im Grenzbereich zwischen West und Ost. / Hrsg. von G. Pistohlkors, T. Raun, P. Kaegbein. Koln; Wien, 1987. S. 172–173.

535

См. Приложение l, все даты по новому стилю.

536

Эту дату приводит в своих записках сам Печерин — Печерин В. С. Замогильные записки // Русское общество 30-х гт. XIX в.: Мемуары современников. М., 1989. С. 167.

537

РГИА. Ф. 733. Оп. 56. Ед. хр. 678. Л. 23–25.

538

В Берлинский университет в ноябре 1833 г. поступили еще два воспитанника Профессорского института, выпускники Виленского университета, поляки А. О. Валицкий и И. И. Ивановский. В число русских студентов, учитываемых в расчетах, их также решено не включать, хотя упомянуть необходимо, поскольку Валицкий впоследствии длительное время занимал кафедру греческой словесности и древностей в Харьковском университете, а Ивановский — кафедру общенародного права и дипломатии в Петербургском университете. Надо отметить, что записывая в матрикулах место рождения, Валицкий указывал Литву, а Ивановский — «Великое Герцогство Позенское» (часть Польши, перешедшая по третьему разделу к Пруссии), так что даже формально последний из них не принадлежал по рождению к жителям Российской империи. То же будет относиться и еще к одному поляку, командированному Министерством народного просвещения и учившемуся в Берлине в 1846–1847 гг., а затем ставшему профессором Московского университета О. И. Пеховскому, который также родился в прусской части Польши.

539

ЖМНП. 1834. № 10. C. 150.

540

ЖМНП. 1835. № 4. C. LXXXII.

541

ПСЗ-2. Т. 10. Отд. 1. № 8337, п. 80. Впоследствии этот пункт неоднократно подвергался критике в историографии как «ограничение автономии» университетов. Однако в ходе распределения по кафедрам молодых ученых, прошедших заграничные стажировки, Уваров полностью доказал эффективность этой меры, значительно обновив и придав новый импульс развитию всех российских университетов.

542