Хотовицкий, П. А. Чаруковский, И. Т. Спасский), а также будущий профессор политического и народного права Московского университета Д. Е. Василевский и воспитывавшийся за границей А. А. Суворов, внук великого полководца, в последующем петербургский генерал-губернатор и член Государственного Совета. Однако дальше, начиная с 1825 г., в студенческих списках Гёттингена только однажды встречается русская фамилия и всего несколько раз — имена русских немцев, а после 1837 г. и они исчезают, что по-видимому, объяснялось временным упадком университета, который именно в 1837 г. покинули семь ведущих профессоров в знак протеста против политики ганноверского курфюрста (т. н. «гёттингенская семерка», в рядах которой были знаменитые филологи братья Яков и Вильгельм Гримм).
Несколько студентов, командированных в Германию для подготовки к профессуре, встречаются в матрикулах университетов Галле и Лейпцига в 1830—1840-е гг. (в том числе адъюнкты Московской медико- хирургической академии И. Т. Глебов и И. Я. Зацепин в Галле, уже знакомые нам Е. Г. Осокин, H. М. Благовещенский и П. М. Леонтьев в Лейпциге). Как правило, посещение тех или иных университетов определялось теперь уже не общей их репутацией, в которой все они проигрывали Берлину, но наличием там конкретной научной школы, как например, по античной филологии в Лейпцигском университете.
Наконец, новый центр притяжения для будущих русских профессоров возник в 1830—1840-е гг. в центральной Германии, в университете небольшого городка Гиссен на территории Гессен-Дармштадта, хотя, строго говоря, молодых людей из России, проводивших некоторое время в Гиссене, уже нельзя назвать «студентами». Ни один из них не был имматрикулирован в университете, они не посещали лекций, предназначенных для студентов, а некоторые из побывавших там даже уже обладали учеными степенями, приобретенными в России, и, следовательно, являлись сформировавшимися учеными. Но тем не менее, эти контакты относятся к одной из замечательных страниц русско-немецких университетских связей, поскольку связаны с учебой представителей России в знаменитой научно-исследовательской химической лаборатории профессора Юстуса Либиха.
Ю. Либих (1803–1873), крупнейший немецкий химик XIX в., в 1824–1852 гг. профессор Гиссенского, а в 1853–1873 — Мюнхенского университета, основал в 1825 г. в Гиссене первую университетскую научно- исследовательскую лабораторию, которая повлияла не только на развитие химии, но и на методологию исследований и развитие преподавания многих смежных естественных наук. В отличие от уже существовавших прежде при университетах химических лабораторий, которые служили для подготовки демонстрационных препаратов к лекциям и практических занятий, а также изготовления лекарств, лаборатория Либиха впервые была ориентирована на научный поиск, исследования, проводившиеся здесь профессором в окружении своих многочисленных учеников. Именно здесь Либих открыл явление химической изометрии (существование разных молекул, построенных из одних и тех же атомов), создал теорию радикалов (объясняющую суть органической химии: почему столько различных веществ состоят только из атомов трех типов — углерода, водорода и кислорода). Либих также внес огромный вклад в развитие агрономической химии, где именно им были открыты азотные удобрения. Как отмечают химики до сих пор, лаборатория Либиха явилась «матерью» всех остальных научно-исследовательских химических лабораторий мира, и если сравнить ее приборы даже с оборудованием современных лабораторий сегодняшнего дня, то принципиальная разница здесь совсем небольшая.
Главным же достоинством лаборатории Либиха явилось впервые в естественных науках наглядно воплощенное здесь единство процесса преподавания и научного исследования. В своей автобиографии Либих описывал этот процесс следующим образом: «В лаборатории собственно учеба существовала только для новичков; специализирующиеся же у меня ученики учились только в том отношении, что они собирали препараты, я давал задания и следил за их выполнением; и как у лучей, расходящихся от одного круга, у всех них был единый общий центр. Никакого руководства собственно не было; я получал от каждого по отдельности каждое утро отчет о том, что он сделал в предшествующий день, и выслушивал соображения о том, что ему предстоит; я одобрял или делал свои поправки, но каждый был обязан искать свой собственный путь самостоятельно. Зимой два раза в неделю я делал своего рода обзор важнейших вопросов дня. Это были большей частью сообщения о моих или их собственных работах во взаимосвязи с исследованиями других химиков. Мы работали от начала дня вплоть до наступления ночи, а развлечений и удовольствий в Гиссене не было. Единственными жалобами, постоянно раздававшимися, были сетования служителя, который по вечерам, когда он должен был делать уборку, не мог заставить работающих уйти из лаборатории. Воспоминания об их пребывании в Гиссене пробуждают, как я часто слышал, у большинства моих учеников приятное чувство удовлетворения от прекрасно употребленного времени» [640]. Действительно, в Гиссен к Либиху съезжались ученики со всего света, от России до Соединенных Штатов Америки и Мексики, а из созданной им и его последователями химической школы вышло 44 лауреата Нобелевской премии. Либиху принадлежали сотни опубликованных работ, в том числе «Химические письма», выходившие в «Аугсбургской газете» и ставшие первой научно-популярной литературой по химии в мире.
Высокий авторитет, приобретенный Либихом в научном мире, уже в 1830-х гг. отозвался в России. В 1838 г. Либих получил приглашение в Петербургский университет, которое профессор отклонил, но благодаря этому смог выдвинуть дополнительные финансовые требования к собственному университету и гессенскому правительству. В результате он получил возможность пристроить к прежнему зданию лаборатории новое крыло с тремя обширными помещениями, где разместились библиотека, лекционный зал и знаменитая «аналитическая лаборатория» с новым оборудованием и приборами, выполненными, большей частью, по чертежам самого ученого. Вид аналитической лаборатории, запечатленный художником в 1842 г., явился одним из символов «ученой Германии» середины XIX в., передающим саму обстановку совместного научного поиска; на этой картине все лица были переданы с натуры, с большим или меньшим портретным сходством [641]. Среди них вполне могли бы находиться и русские ученики Либиха, как раз в это время посещавшие его лабораторию.
В числе учеников Либиха всего было свыше 20 представителей Российской империи, причем пик их приездов в Гиссен падает как раз на конец 1830 — начало 1840-х гг. Наиболее знаменитыми из них были профессор технологической химии Казанского университета, первооткрыватель анилина H. Н. Зинин и профессор химии (позднее ректор) Петербургского университета, член-корреспондент Петербургской академии наук А. А. Воскресенский. Оба они работали в лаборатории Либиха в 1838–1839 гг., причем Воскресенский перешел сюда, окончив курс в Берлинском университете, где начинал учиться одновременно с Грановским. Под руководством Либиха Воскресенский синтезировал в Гиссене «р-бензохинон», о получении которого Либих сообщал нескольким своим коллегам в Европе [642]. Взойдя на кафедру химии в Петербурге, Воскресенский кардинально перестроил преподавание своего предмета и смог подготовить целую группу передовых российских ученых, среди которых был Д. И. Менделеев, называвший своего учителя «дедушкой русских химиков».
В 1843–1845 гг. в лаборатории Либиха стажировались пять русских учеников (химиков, технологов, медиков), ставших затем профессорами Московского, Киевского, Харьковского и Петербургского университетов: Алексей Н. Тихомандрицкий, А. И. Ходнев, П. А. Ильенков, Н. Э. Лясковский, А. И. Полунин (первые двое были выпускниками Главного педагогического института, направленными за границу, остальные — командированы Московским и Петербургским университетами). Многие из них внесли заметный вклад в становление отечественной химической науки: так, П. А. Ильенков, видный агрохимик, выступил одним из инициаторов основания Петровской сельскохозяйственной академии в Москве; переписку с Либихом он продолжал впоследствии в течение многих лет и перевел в 1861 г. на русский язык его книгу «Письма о нынешнем состоянии сельского хозяйства» [643]. Профессор медицинской химии Московского университета Н. Э. Лясковский значительно способствовал развитию теории протеинов: в лаборатории Либиха в 1844 г. он выполнил классическое исследование содержания белков в различных сортах лимбургского сыра и установил формулу маргарина. Его открытия были столь серьезны и важны для развития органической химии, что Либих лично обратился к министру народного просвещения с просьбой увеличить срок пребывания Лясковского за границей, а затем даже настоятельно предлагал тому совсем остаться в Гиссене для продолжения научной работы[644].
Итак, завершая учениками Либиха обзор русского студенчества в Германии в 1830—1840-х гг., еще раз отметим, как поменялся их образ всего за несколько десятилетий: в Лясковском и его товарищах, собственно, уже нельзя увидеть прежнего студента — школяра, характерного для конца XVIII — начала
