Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху, 1920-1930 годы

Другой поэт, еще в 1928 году, обращаясь к русскому народу, писал:

Так возьми ж ты всю власть в свои руки,
Укажи человечеству путь
И избавь нас от страшной сей муки,
Хоть немножечко дай отдохнуть.

Нередко самодеятельные поэты прибегали к переделке широко известных поэтических произведений на новый лад. Например, «Размышление у дверей исполкома» на мотив некрасовского «Размышления у парадного подъезда». В нем есть такие строчки:

Стонешь ты от нужды, размышляя,
Где кусок тебе хлеба добыть,
И привычная совесть тупая
Твой старается ум умертвить…

Как и Н. А. Некрасов, поэт обращался в нем к простому русскому человеку, бессильному перед равнодушным чиновником, на сей раз советским. Для придания особого веса сказанному люди прибегали к мелким литературным фальсификациям. В тридцатые-сороковые годы появились стихи, письма, интервью Сергея Есенина. От имени вымышленного Александра Бериенгофа (очевидно, перепутали с Анатолием Мариенгофом) неизвестным автором было написано письмо Есенину. В нем есть такие строки: «Помнишь, в двадцатом году мы ехали в поезде, а комиссары с руганью отбирали хлеб да картошку, вели борьбу с беззащитными мешочниками. Поезд тронулся с какой-то станции, а ты смотрел с грустью в окно и вполголоса запел по-рязански частушки:

Комиссаров у нас много,
То бандит, то хулиган,
Лаять начали на Бога,
За ремнем носить наган.
За разор своих отцов
Одним бы душу я потешил —
Всех бы этих подлецов
На осинах перевешал».

Есенину приписывались и такие строки:

А если виноват народ страны,
Убив царя, нарушив веру в Бога,
Обрушатся все козни сатаны,
А стало быть, туда ему дорога.

Есенину также приписывали пророческие высказывания о коллективизации, о войне с Германией и Японией и пр.

В сочиненном неизвестным автором письме Есенина Бухарину говорится: «Итог моей жизни — добровольная смерть. Со смертью России умрет и Есенин».

Видно, тяжело было на душе у людей. Они искали опору. Авторитет любимых поэтов помогал им выжить. Подавляющая масса самодеятельной поэзии, как и самодеятельных изобретений, была убога и примитивна, будь то гражданская лирика или антисоветские частушки, блатные песни или эротические стихи и поэмы. Переделывали и гимн страны, в то время это был «Интернационал». Уголовники пели:

Никто не даст нам избавленья,
Ни туз, ни дама, ни валет,
Добьемся мы освобожденья:
Четыре сбоку — ваших нет

когда держишь нож, четыре пальца всегда оказываются сбоку.

В начале тридцатых годов появился «Интернационал» «политический». Вот его текст:

Терпи, проклятьем заклейменный
Народ, привыкший быть рабом,
Молчит наш разум возмущенный,
Бессильный справиться с умом,
В одно мгновенье все разбито,
И как исправить, вот вопрос,
Мы у разбитого корыта
Теперь сидим, повеся нос,
Никто не создал нам несчастья:
Ни черт, ни жид, ни кто другой,
Добились мы советской власти
Своею собственной рукой.
Чтоб нам покончить с этой властью,
Чтоб на Руси не правил жид,
Не надо думать задней частью,
А тем, чем думать надлежит,
Лишь сынам международным
Семьи пархатого жида Дано
Россией править целой,
Самим же русским никогда,
И если гром великий грянет
И сгинет комиссаров рать,
Тогда нам сердце перестанет
Лучи на карточки менять.

Припев.