– Последняя минута, сэр. Становитесь вот здесь, на черту. Все, как обсуждали ранее. Ваше введение – одна минута ровно, потом три вопроса без пауз. Ответы – по 35–45 секунд на каждый.
– Кто потом?
– Без изменений, сэр. Эй-би-си, Кристиан Аманпюр, за ней Би-би-си, Джон Симпсон, – по два вопроса. Последним Си-би-эс Ньюс, Барри Петерсен, один вопрос.
– Си-эн-эн не успели.
– Нет, сэр.
– Удивительно. Но не страшно. Я сейчас.
Это не было предусмотрено, и лейтенант напрягся. Однако генерал Хертлинг отошел от проведенной по асфальту меловой черты лишь на шаг.
– Кристиан, рад вас видеть. Джентльмены?
– Рады вас видеть, генерал.
– Отличный день, генерал.
Хертлинг обвел всех троих глазами. Допущенные сюда гражданские журналисты входили в элиту телерепортеров мира, из «работающих в поле». А Кристиан Аманпюр из Си-эн-эн являлась фактически самым известным гражданским военным корреспондентом современности. Барри Петерсен был менее известным, чем двое остальных, хотя он просто больше работал в Азии. Для столь важного репортажа от Си-би-эс Ньюс можно было ожидать кого-то и повыше рангом, вроде Скотта Пелли. Но у Си-би-эс произошла оставившая дурной вкус история с шумным повышением журналистки, подвергнувшейся сексуальному насилию в Каире, а в прошлом году они понесли потери в Ираке. Все это не могло не повлиять на агентство – в частности, на выбор командира группы, собранной и отправившейся сюда в условиях острейшего цейтнота.
Генерал думал быстро, как привык. В лицах журналистов он не увидел ничего нового: нормальные профессионалы, знающие, что от них требуется. Аманпюр была натуральная сука – именно это слово приходило в голову любому мужчине, имеющему возможность разглядеть ее лицо в подробностях и почувствовать ее характер на себе. Но она была кавалерственной дамой командорской степени Ордена Британской Империи (ее визитная карточка выглядела, таким образом, даже более впечатляющей, чем его собственная), и ее потенциал атакующего носорога был неоспорим. Он уважал таких женщин. Симпсон был попроще – нормальный такой англичанин, уже не молодой. А Петерсен выглядел хитро, сам немного похожий на азиата, с мягким лицом. У него один вопрос, но если от кого-то и ждать подвоха, то именно от него.
– Работаем?
– Да, сэр.
– Да, генерал.
Он отступил назад, встал на черту. Осмотрелся по сторонам, на секунду задержав взгляд на ужасном Доме Советов. Оператор военной команды шикнул и начал показывать пальцы. Три, два, один.
– Я генерал-лейтенант Марк Хертлинг, командующий армией США в Европе. Сегодня 17 марта 2013 года. Запомните этот день. Сегодня мир сделал решительный шаг к тому, чтобы жизнь людей стала безопаснее. Это было не легким решением. Но в дни испытаний никакие решения не могут быть легкими. К этому часу вы уже знаете: Вооруженные Силы США, вместе со своими союзниками, начали миротворческую операцию «Свобода России». Мы несем ответственность перед всем миром за то, чтобы остановить разворачиваемую Россией кампанию угроз и шантажа по отношению к ее ближайшим соседям – государствам Европы, Средней Азии и кавказского региона – и прямых нападений на них. Чаша терпения мирового сообщества переполнена, и теперь мы намерены сделать все, чтобы дать возможность народу России получить право выбора. Жить в страхе перед собственным правительством, готовым на все ради власти и подавляющим любые проявления инакомыслия и свободы слова, – или войти в число свободных государств, ориентированных на мировое сообщество и разделяющих принципы демократии и прав человека. Мы уверены в верности своего пути. Мы тверды в своей решимости. Мы выполним свой долг.
Оператор как согнулся над видоискателем выставленной на штатив камеры, так и закоченел в этой позе, будто примороженная большая птица. Его помощник широко и открыто улыбнулся генералу, и, перенеся взгляд дальше, за его спиной тот увидел еще несколько кивающих лиц – члены гражданских новостных команд. Не вполне понятно, почему их не разогнали подальше, и как они стянулись сюда за минуту, но их реакция его устроила. Судя по всему, он не промахнулся ни в чем, не сбился ни в одной интонации. Что ж, час подготовки был потрачен не зря, каким бы драгоценным он ни был в реалиях позавчерашнего дня.
– Мой первый вопрос, генерал, сэр. Россия является ядерной державой. Какова, по-вашему, вероятность того, что они нанесут ядерный удар по нашим войскам?
Еще услышав это в первый раз, Хертлинг решил, что формулировка вопроса была прекрасной. Не «вероятность атомной войны» или «обмена ядерными ударами», а «нанесут удар». Не «перехода конфликта в стадию ядерных ударов», а опять же «нанесут». Не по домам в мирных Соединенных Штатах, не по городским кварталам. По войскам. Далеко, в Европе.
– Попытка нанести ядерный удар по международным миротворческим силам явилась бы преступлением, невиданным по своим масштабам. Оно имело бы самые тяжелые последствия для России – наш ответ на такое злодеяние был бы масштабным и в максимальной степени жестким. Отмечу также, что, согласно достигнутым ранее международным соглашениям, с вооружения сухопутных войск тактическое ядерное оружие Россией снято в 1998 году. Запуск же ею даже небольшого количества межконтинентальных баллистических ракет повлечет за собой автоматический ответный запуск. Именно автоматический. Если мы будем спровоцированы в подобном масштабе, наш ответный удар по городам России не будет что-либо ограничивать.
– Вы сказали «спровоцированы», генерал, сэр. Наша аудитория наверняка хотела бы услышать ваше мнение по этому вопросу.
– Возмутительное по своей наглости нападение подразделений русских вооруженных сил на мирные города независимого демократического государства, к несчастью имеющего общую границу с Россией, попрало все нормы международного права. Как я уже сказал, переход ими к прямому применению силы от угроз и шантажа, экономического и политического, является сигналом для всего мира. Терпеть такое невозможно, и мир не смог позволить себе стерпеть это. Было ли это намеренной провокацией властей России, пытавшихся проверить реакцию мировых держав на нарушение ими Хельсинкского соглашения, была ли это инициатива кого-то из командующих на местах – это не имеет сейчас никакого значения. Они просчитались в любом случае. Миру на нашей планете нельзя угрожать бесконечно.
– Мой последний вопрос, генерал, сэр. Являясь одним из наиболее высокопоставленных лиц в цепочке командования армии США и собственно командующим силами в Европе, как высоко вы оцениваете современный военный потенциал России?
Генерал Хертлинг ответил не сразу. Вместо этого он сделал паузу длительностью в несколько дорогих секунд, глядя прямо в квадратный зрачок тяжелой видеокамеры.
– В сложившейся ситуации параметры военного потенциала России также не имеют значения. Мы не собираемся воевать с русской армией. Мы проводим операцию, направленную на принесение народам России, в том числе именно русскому народу, свободы и необходимых человеку прав. Не только в России, но и собственно в командовании российскими Вооруженными Силами есть люди, разделяющие наше стремление. Я уверен, что это обстоятельство позволит нам избежать ненужных жертв. Каждая человеческая жизнь, потерянная в ходе этой миротворческой операции любой из сторон, будет на совести нынешних властей России. Я прошу всех понять это и сделать для себя соответствующие выводы.
– Спасибо вам, генерал, сэр. Мы знаем, сколь ценно ваше время. От пресс-службы 7-й армии США, с площади Дома Советов в Калининграде, западный анклав России в Европе, – первый лейтенант Джеральд Кентерберри, армия США.
В черном оке видеокамеры не изменилось ничего, не было никакого мигания или чего-то подобного, но оператор оторвался от видоискателя и молча кивнул: съемка была окончена.
– Хотите отдохнуть минуту, генерал, сэр?
– Нет, лейтенант, спасибо.
Он действительно всегда весьма свободно чувствовал себя перед камерами и не устал.
