Впервые Никита Сергеевич прибыл в США с официальным визитом в 1959 году. Кроме многочисленных родственников и бессчетной челяди его сопровождали советские журналисты. Запевалой когорты прикормленных писак был зять Хрущева Алексей Аджубей, восходящая звезда на небосклоне масс-медиа, главный редактор газеты «Известия». По возвращении Н.С. в родные пенаты из-под пера Аджубея и его сатрапов мгновенно вышел двухтомник, восхвалявший подвижническую деятельность Хрущева во имя торжества коммунизма на всей планете.
В двухтомник не вошел курьезный случай (и далеко не единственный), который произошел с Никитой Сергеевичем на ранчо у тогдашнего президента Соединенных Штатов Дуайта Эйзенхауэра. Хотя справедливости ради надо признать, что он был упомянут как в американских газетах, так и в «Известиях». Но, как говорится, почувствуйте разницу!
Было так.
Хрущев, принявший «на грудь» изрядную дозу экзотического американского напитка виски, (в котором он находил прелесть дорогого его душе и плоти украинского самогона), вдруг обратился к Эйзенхауэру с необычным предложением:
— А что, Дуайт, давай сегодня же и решим, чья система: моя социалистическая или твоя капиталистическая одержит историческую победу?
— Давай, — ответил американец, — но как?
— А вот, пробежим сейчас стометровку, и все станет ясно. Кто первым придет к финишу — за тем и будущее. За социализмом или капитализмом.
Рванули. Через двадцать метров стало очевидно, что соцлагерю не угнаться за миром капитализма. Но сказ не об этом. О том, как «исторический забег» был освещен американской прессой и газетой «Известия».
Американские журналисты в своих газетах информацию о «президентских гонках» провели одной строкой:
«Вчера на президентском ранчо состоялся стометровый забег Хрущева и Эйзенхауэра. Победил наш президент».
И все. Никакого подхода к описываемому событию с классовых позиций, никаких журналистских выкрутасов!
По-иному эпизод был подан в «Известиях», а затем и в других центральных советских периодических изданиях.
Аджубей, этот ас словоблудия, мэтр казуистики, писал:
«Вчера в штате Айова по инициативе Первого секретаря ЦК КПСС Председателя Совета министров СССР Н.С. Хрущева, находящегося в США по приглашению американского народа и его президента, были организованы соревнования по бегу».
По замыслу зятя Хрущева, у читателя должно было сложиться впечатление, что участники мероприятия исчислялись сотнями, если не тысячами. Вот она — советская гигантомания! Далее в тексте был искусно подан проигрыш советского лидера:
«Символический забег-соревнование между двумя лидерами противоборствующих социальных систем закончился так: наш Никита Сергеевич пришел вторым, президент США — предпоследним…»
Вот так. Виртуозно владея русским языком, Аджубей сумел завернуть воздушный шарик в подарочную упаковку.
Разумеется, это был не единственный казус, случившийся с Н.С. на американской земле.
Хрущев, казалось, просто жаждал стать героем какой-нибудь скандальной истории. И западные журналисты, освещавшие его пребывание в США, всегда подыгрывали ему, не жалея красок расписывая его эпатажи и анекдотичные ситуации, в которые Н.С. то и дело попадал.
…Однажды поутру Никита Сергеевич, едва захлопнув дверь сановного сортира на ранчо Эйзенхауэра, был атакован ватагой вездесущих репортеров.
На вопрос:
«Ну как вам Америка, господин премьер?»
Хрущев, испытывая необыкновенную легкость в желудке и в мыслях, беззаботно ответил:
«Я, выйдя на пенсию, с удовольствием поселился бы на американской ферме».
Собравшиеся папарацци зашлись в истеричном восторге: коммунист № 1 во всеуслышание признал преимущество капитализма над коммунизмом!
Заявление и фотография советского лидера на фоне клозета были вынесены на первые полосы всех газет Запада…
В 1960 году Хрущев во второй раз посетил США.
Вся Америка готовилась к его визиту.
Местные репортеры, хорошо зная импульсивную непредсказуемость Хрущева и его стремление эпатировать публику, с нетерпением ожидали очередных экстравагантных выходок.
В букмекерских конторах Нью-Йорка, где делались ставки и заключались пари на результаты лошадиных забегов, теперь ставили на русского премьера: как часто он появится на первых полосах газет в качестве фигуранта какого-нибудь скандала.
С еще большим внутренним напряжением ожидали наступления часа «Ч» — начала визита — в советской дипломатической миссии.
Если американцы видели в игнорировании Хрущевым правил приличия и попрании норм дипломатического протокола проявление широты русской натуры, то искушенные дипломаты нашего представительства в Вашингтоне рассматривали эти выходки как бунтующее невежество. Ведь им было известно, что советский руководитель, следуя своей традиции, направляется к американским берегам на борту яхты. В самом ее названии — «Балтика» — присутствовал скрытый вызов.
США всегда отрицали легитимность присоединения прибалтийских республик к Советскому Союзу, обвиняя его в оккупации суверенных государств.
Хрущев, чтобы показать американцам, что ему на их мнение наплевать, поначалу присвоил яхте имя «Советская Прибалтика».
Ситуация была беременна скандалом. К счастью, в окружении премьера нашелся смелый человек, который предложил компромиссное решение, и теплоход (так яхта была закодирована в нашей печати) стал именоваться «Балтика».
Неприятности для советского дипломатического корпуса начались за два дня до начала визита, когда с борта яхты поступила телеграмма-молния за подписью председателя с требованием приобрести к прибытию делегации пять «кадиллаков» последней модели.
Проблема была не в цене покупки. Ну, подумаешь, какие-то 100 тысяч долларов за лимузин (с поправкой на сегодня эта сумма превышает четыре миллиона долларов). Дело во времени. Машины этой марки — штучного изготовления, делались вручную и по спецзаказу. Исполнение заявки — не менее трех- четырех недель.
Куда бы ни обращались наши дипломаты с просьбой поставить машины в двухдневный срок, везде на них смотрели, как на психбольных. И это при том, что каждый раз, в следующей по счету дилерской конторе, дипломаты неизменно увеличивали размер вознаграждения!
Наконец удалось выполнить указание председателя.
19 сентября 1960 года, в день прибытия «Балтики», пять черных лакированных «кадиллаков», стоимость которых в семь раз превышала реальную цену, выстроились шеренгой на пристани в ожидании
