супружеская любовь «опирается на справедливый союз». Неудивительно, что многие адекватно мыслящие сановники рекомендовали своим женам и дочерям ознакомиться со взглядами мудрой женщины.
Ее имя до сих пор высоко почитается в Китае и неизменно вызывает глубокое уважение в обществе. В 2001 г. в ультрасовременном Шанхае в жанре традиционной местной оперы «куньцюй», возникшей еще в XIV в. и отличающейся мягким вокалом, красивыми и утонченными мелодиями, был поставлен тепло встреченный публикой и средствами массовой информации спектакль «Бань Чжао».
Его авторы ничем не рисковали, обращаясь к сюжету почти двухтысячелетней истории, ибо успех во многом был предопределен хорошим знанием зрительской аудиторией исторической канвы повествования. К тому же создатели в рамках некогда популярной на юге провинции Цзянсу (южная «куньцюй»), а также в провинции Хэбэй и Пекине (северная «куньцюй») оперы, для которой характерны в целом довольно затянутые монологи и сольные арии, усилили драматический эффект, заставив героев в критические моменты говорить кратко и однозначно.
В контексте наиболее заметных театральных премьер 2001 г. в КНР хотелось бы вкратце упомянуть работу столичного театра Жэньи о судьбе еще одной одаренной женщины ханьской эпохи Цай Вэньцзи. Поэт и музыкант, она оказалась в плену у сюнну, где провела долгих двенадцать лет, вышла замуж и родила двух детей. Благодаря вмешательству влиятельного китайского политика, полководца и поэта конца II— начала III вв. Цао Цао, хорошо знавшего родителя молодой женщины и высоко ценившего ее творчество, Цай Вэньцзи после долгих раздумий оставила семью и вернулась в Лоян, чтобы завершить труд по истории государства, начатый отцом Цай Юном.
Знаменитый ученый, писатель и президент Академии наук КНР Го Можо написал в 50-е гг. прошлого века драму «Цай Вэньцзи», сценический дебют которой (режиссер Цзяо Цзюйинь) в 1959 г. был поистине ошеломляющим (около 400 спектаклей). По мнению Го Можо, он прекрасно чувствовал сложную дилемму женщины, вынужденной делать выбор между семьей и родиной, поскольку во второй половине 30-х гг. ХХ в. во время антияпонской войны ему самому пришлось оставить страну Восходящего солнца и жену-японку. Постановка пьесы в начале третьего тысячелетия вызвала острую полемику в театральных кругах, так как критики, пишущие для молодежных изданий, новую трактовку посчитали чрезмерно «перегруженной» и «оторванной от реальной жизни», а игру актеров — «старомодной».
Еще одним членом семьи Бань, прославившим ее, стал уже упоминавшийся генерал Бань Чао (32 — 102 гг.). В 73 г. под командованием военачальника Доу Гу он сражался с кочевниками и по его приказу в составе особой миссии отправился в Западный край, где провел в общей сложности более 30 лет. Он активно включился во внутриполитическую борьбу в Шаньшане и Хотане, ликвидировав там посланцев из враждебного лагеря, в конце 70-х гг. успешно оборонялся от набегов кочевников в Шулэ (Кашгар), с 87 по 94 гг. подавлял восстания и усмирял бунты в Шачэ, Цюцы (Куча) и Яньци (Карашар), решительно отбил мощное наступление юэчжи, пришедших из Средней Азии. Отношения с последними складывались особенно сложно.
В 84 г. при осаде города Уцзи, за стенами которого укрылась армия правителя Кашгара, Бань Чао обратился к ним за дипломатической поддержкой. Дело в том, что на стороне кашгарцев сражался отряд из государства Канцзюй, с которым незадолго до этого юэчжи установили брачные связи. Направив к юэчжийскому царю посольство с богатыми дарами из парчи и шелка, Бань Чао попросил оказать максимальное воздействие на Канцзюй, что в результате и произошло, а Уцзи вскоре был взят штурмом.
Через три года уже юэчжи направили в Китай посольство «с драгоценными камнями, антилопами и львами» в попытке сосватать ханьскую принцессу, но генерал задержал и отправил его обратно, после чего стороны «прониклись враждой». В 90 г. он сумел на дальних подступах империи отразить поход 70- тысячного войска юэчжи во главе с наместником Се.
На протяжении нескольких десятилетий Бань Чао твердо и последовательно отстаивал интересы Китая в регионе, обеспечивая безопасность торговых путей и бесперебойное движение караванов в различных направлениях. За беспримерное мужество и неизменное усердие ему был пожалован самый высокий пост в местной администрации.
Заслуживает упоминания эпизод с отправкой полководцем некоего Гань Ина в качестве специального посланника в Рим. К сожалению, сведения об этой миссии очень скудны. Известно, в частности, что тот сумел добраться лишь до Персидского залива. В 102 г. Бань Чао, измученный многолетней службой в экстремальных условиях, вернулся в Лоян и в том же году скончался. Спустя четверть века в Западный край прибыло новое китайское войско, которым командовал его сын Бань Юн.
В 13 километрах к югу от города расположен буддийский комплекс Лунмэнь, неизменно вызывающий огромный интерес у специалистов и туристов со всего света. Около 2500 пещер, гротов и ниш, 4 0 пагод хранят свыше 100 тысяч скульптурных, горельефных и барельефных изображений размером от 2 сантиметров до 17 с лишним метров, высеченных в V–I вв. в известняковых скалах по берегам Ишуй. Наряду с комплексами Юньган (совр. провинция Шаньси) и Могао (провинция Ганьсу) он относится к числу крупнейших пещерных буддийских монастырей Китая.
Первая пещера была вырублена здесь в 493 г., когда император Тоба Вэй (Северная Вэй) Сяовэньди перенес столицу своего государства из Пинчэна (совр. Датун, провинция Шаньси) в Лоян. Скотоводческое племя тоба кочевало первоначально на территории нынешнего автономного района Внутренняя Монголия и входило до III в. во влиятельный племенной союз сяньби. В IV в. в процессе этнической ассимиляции сяньбийцев оно начинает играть все более активную политическую роль, некоторое время поддерживает военный союз с китайской империей Западная Цзинь и постепенно завоевывает Северный Китай, создав там достаточно крепкое и независимое государственное образование.
При Северной Вэй (386–534 гг.) в этом регионе получает распространение буддизм. Именно во время правления данной династии в Китае утверждается практика строительства монументальных пещерных комплексов, которые высекают в горных склонах. Внутри, как правило, находятся изображения святых буддийского пантеона, а также настенная роспись. Сначала приобретает законченный вид монастырь на горе Юньган, расположенный в 16 километрах к западу от первой столицы государства и включающий около 60 пещер с раскрашенной скульптурой из песчаника, разнообразными рельефами и многоцветной стенописью.
Правда, с весны 2001 г. китайские археологи пытаются доказать, что менее известный комплекс Луеюань в 8 километрах к северо-востоку от Датуна был построен несколько ранее пещер Юньгана. Однако даже если это и так, то монастыри не сопоставимы ни по своим масштабам, ни по культурно-исторической ценности. Другое дело — строительство под Лояном, куда в конце V— начале VI вв. перемещается центр основных работ и переезжают придворные мастера.
Создание столь гигантских сооружений было возможно лишь при наличии соответствующих навыков и опыта. Поэтому к работам в пещерах активно привлекались и ремесленники из других стран, хорошо знакомые с буддийской иконографией, традициями архитектурной и скульптурной обработки скальных пород. Не случайно в произведениях искусства нашли отражение мировоззренческие стереотипы, эстетические представления и художественные приемы, характерные для многих народов, которые непосредственно контактировали с Китаем. Проникновение извне новых самобытных идей и решений оказало благотворное воздействие на развитие творческого процесса в Поднебесной.
Горные склоны в ущелье реки возникают несколько неожиданно и сразу производят яркое впечатление. Однако бросается в глаза, что Ишуй больше напоминает искусственное озеро, чем естественную водную артерию. Так оно и есть, ибо русло реки практически пересохло и вода около древних памятников удерживается с помощью плотин. Впрочем, оскудение гидроресурсов — это общая беда северных и западных районов страны. Аналогичная проблема существует в настоящее время и с Лошуй.
Стоимость входного билета вполне приемлемая (45 юаней, или около 5,5 доллара), но есть
