сказать, перемирием.
— Раскатываем Масдая и сматываемся! — крикнула царевна отрягу. — Пока они не очухались!
— Агафон, прижми их! — рискнул выглянуть из-за бруствера Иванушка. — Скорей! Сиреневый туман уже в метре от нас!
— Щаз, пойду и прижму… — промычал волшебник, не отрывая мутящегося взгляда от цели, зашарил вокруг, и чуть дальше, и еще…
Нужных камней не было.
— Кириан, кабуча! Убраться отсюда хочешь? Камни давай!!! — ткнул приникшего к земле миннезингера под бок острый локоть чародея.
— Какие?.. — рискнул повернуть голову в сторону его премудрия и тоскливо вопросил менестрель.
— Во! — показал ему кулак Агафон.
— Поэта каждый обидеть может… — нервно всхлипнул гвентянин.
— Камни такого размера давай, говорю! — гаркнул чародей.
— Сейчас!!!..
Трясущиеся руки музыканта принялись лихорадочно ощупывать землю.
— На, только два!..
— Давай…
Обе находки поэта улетели к курятнику в ответ на четыре очередных синих заряда, восстанавливая подобие статуса-кво.
— Еще давай!..
— Сейчас, погоди, погоди, погоди…
— Можно?.. — приподнялась над тем краем дороги рогатая голова отряга, но новая четверка зеленых шаров заставила нырнуть ее обратно.
— Кириан, камни!..
— Сейчас… не найду…
У разбитого курятника поднялось шевеление.
Сиреневая дымка, словно вытягиваясь из-под земли, собиралась перед окопавшейся парочкой в нечто, похожее на вываленную из квашни опару.
— Что это?.. — прозвучал тревожный голос Вяза.
— Это — что? — выглянул Агафон, увидел, понял, присвистнул, нырнул в кювет и сам себе тихо ответил: — А вот это — всё…
— Что — всё? — побледнел под слоем грязи и пыли песнопевец.
— Киря, чтоб тебя сиххё съели, уснул?! — вместо ответа рявкнул маг. — Камни давай!!! Олаф, будь готов!!!
— Нет камней!!!
— Как — нет?! Ты жить хочешь?!
— Жить?.. Жить?.. — менестрель, белый теперь не как полотно — как все саваны Белого-Белого Света, захолодел, замер… и вспомнил.
— Держи!!!
Агафон, не глядя, принял из вспотевшей ладони певца гладкий камень, выкрикнул Олафу «Пошел на счет „три“!» — и метнул добычу музыканта в сторону разрастающейся и надвигающейся на них сиреневой массы и ее хозяев.
И подпрыгнул — как-то странно, всем телом, словно лягушка, или змея, если бы, конечно, те и другие могли подскочить на полметра от земли, не задействуя имеющиеся в их распоряжении лапы и хвосты.
И грохнулся обратно, клацнув зубами и пребольно прикусив язык.
Гул, тяжелый подземный гул, сопровождающийся грохотом камнепада, пришел секундой позже. Земля под его отшибленным животом задрожала, словно в лихорадке, в глубине ее что-то заурчало, и в небо выметнулся ослепительный столб ярко-оранжевого пламени высотой с десяток метров.
А когда в глазах просветлело, и товарищи снова стали способны видеть, то не увидели они самого главного.
Сиреневой массы, ренегатов и останков курятника.
Потому что на этом месте, в нескольких шагах от их окопов, круглый, точно очерченный циркулем, чернел провал, уходящий, казалось, в самые тартарары.
Провал, на умопомрачительно далеком дне которого поблескивала быстро прибывающая вода.
— Н-ну, ты дае-е-ешь… — словно не веря собственным глазам, Олаф поводил головой, бросая потрясенные взгляды то в чернеющую глубь гигантской ямы, то на устало прикорнувшего на ее оплавленном краю Агафона. — Ну… ну…
— Ну и чего же ты так долго тянул?! — яростно отряхивая платье, накинулась на мага принцесса. — Я… да мы все! — думали, что наше путешествие тут и закончится! Это же жуть какая-то! То огонь, то лед, то гарь, то муть мерзопакостная!.. Я так вообще не понимала, убьют они меня раньше, или я сама умру от страха!..
— Не ты одна… — автоматически сорвалось с моментально прикушенных губ героя.
— А я, например, верил в Агафона, — не слишком искренне, но лояльно заявил Иван, потом помялся несколько секунд и добавил в угоду торжеству истины: — И, конечно, в его посох.
— А посох-то мой тут причем? — хмуро буркнул маг.
— Как — при чем? — удивилась царевна. — Хочешь сказать, что ты их одной силой мысли так приложил?!
— Если б я хотя бы попробовал сотворить это одной силой мысли… в теперешнем состоянии, я имею в виду!.. они… мои мысли… вместе с мозгами… валялись бы сейчас по краям крошечной ямки, пригодной разве что для посадки помидорной рассады, — угрюмо буркнул волшебник, не сводя глаз с кратера, словно с минуты на минуту ждал от него раскрытия какой-то тайны — но никак пока не дожидался.
— То есть, ты тут не при чем? — недоуменно расширились глаза царевны.
А вот это уже было слишком.
Грандиозный бабах с переворотом и световым эффектом, пусть даже и неизвестного происхождения — и он, главный специалист по волшебным наукам, не при чем?!..
Да если даже и не при чем! Был бы!
Какой чародей, достойный не то что своего посоха — а своего названия, признает это?!
— Ну, Сим… — оторвал взгляд от мрачной бездны и снисходительно усмехнулся Агафон. — Ну что ты как первый день меня знаешь… Научно доказано, что в критический момент у особо талантливых магов высвобождаются скрытые силы организма… проявляются неучтенные резервы, так сказать… незадействованные запасы… потайные заначки… И тогда нашему брату на пути лучше не становиться!
— Я так и подумала, — пряча усмешку, степенно кивнула царевна.
Если его премудрие завел с умным видом речь о тайных ресурсах и научной доказанности необъяснимого, это могло означать только одно.
Что произошедшему он не имел ни малейшего объяснения.
— Хорошо тогда, что нам попался особо талантливый маг с уймой потайных заначек! — с благодарностью добрым духам возвел очи горе Амн-аль-Хасс, не знакомый с Агафоником Великолепным
— И хорошо, что у реньих гадов ничего не высвободилось… в критический момент… — логично подытожил лекцию о непознанном в магии Олаф и снова глаза его невольно скосились на провал.
Стены его тут и там зияли черными заваленными дырами — ходами забоев. Ровное, как у ведра, дно быстро покрывалось освобожденными из вековечного заточения грунтовыми водами. Пахло горелым камнем и расплавленным металлом. Остывая, резко пощелкивала обожженная порода.
Оставалось надеяться, что в этой части рудника сегодня утром работы не велись…
Из-за сараев и домишек на той стороне провала один за другим осмеливались выглядывать перепуганные вусмерть люди. Ошметки кровли, трубы и фрагменты стен торчали как попало из близлежащих грядок, словно в порыве безумия хозяева надумали посадить не репу, картошку и помидоры, а булыжники, кирпичи и железо.
