Не будите Гаурдака

гвентянки… Он поклялся тебе в преданности… от всей души… и если бы не его помощь и советы…

— Вижу, вижу… если бы не его помощь и советы, ты покончил бы с жизнью прежде, чем позволил поставить себя в круг Наследников.

— Да… но я этого не сделал… благодаря ему… и теперь ты свободен… — голос Анчара, хриплый и глухой, сорвался от переполнявших его чувств. — Так выйди же в мир, заждавшийся твоего пришествия… Добро пожаловать на Белый Свет… приди… воздай… и да получат по заслугам… все…

— Поверь мне, Анчар, ни о чем ином, кроме как пожаловать и воздать, я не мечтал уже много столетий, — бархатисто усмехнулся баритон. — А теперь разомкни круг, зелот — и займи место по правую руку от меня в когорте избранных.

— Разомкнуть?.. — брови атлана непонимающе сдвинулись. — Но… круг не замкнут, Избавитель!.. Я не Наследник!

— Вынужден тебя огорчить, — сухо отозвался Гаурдак. — Или обрадовать?

— Что?..

— Не знаю, кто и что вбил тебе в голову по поводу твоих родителей или более удаленных предков, — с легким раздражением проговорил он, — но ты — Наследник до мозга костей, до самой крошечной капли крови, до последнего дыхания.

— Я?.. я?.. Я?!.. Я — Наследник?!.. Но Кириан… и моя матушка… и Дуб Второй… и отец… отчим… офицер гвардии… смотритель рудника… — бессвязно забормотал маг, пытаясь собрать в единое целое свой внутренний мирок, заново разлетевшийся на кусочки.

— Затрудняюсь определить, в каких отношениях находятся перечисленные тобой люди, — ворчливо вымолвил полубог, — но пока ты не разорвешь круг, я не смогу вернуться.

— Но… но… но… — растерянный монолог позабывшего все остальные слова атлана сошел на нет.

— Это что-то меняет? — с обманчивым равнодушием поинтересовался полубог.

— Нет… Нет! Конечно, нет!.. Но это… это невероятно… Ведь по закону Атланды получается… что я как бы ее король…

— Не «как бы», а на самом деле. И трон будет твой, Анчар. По заслугам. Ведь это — лишь малая доля того, что я могу сделать для тебя в благодарность за твою веру и верность, — убежденно и ласково проговорил Гаурдак. — Об узурпаторе, его клике и прихлебателях можешь не беспокоиться. Да и лучшего короля, чем ты, для Атланды не найти.

— Я… король?.. Но я… я всего лишь… И я не хочу… я не умею…

— Захочешь и научишься, — наставительно заверил голос. — Вот увидишь, тебе понравится. Тем более что ты это заслужил.

— Но власть — это ведь, прежде всего, не развлечения, а решения и ответственность!

— Для решений и ответственности у тебя будут советники и министры, — уже не так благодушно сообщил полубог. — Пусть за вывоз мусора и сбор налогов отвечают они. А не справятся — всегда найдутся новые. В конце концов, я хочу, чтобы ты стал королем! Преданность должна быть вознаграждена! Неужели ты думаешь, что заслуживаешь короны меньше, чем какой-то казнокрад и предатель!

— Но я… я…

Маг покачнулся и наклонился вперед, точно силясь оставить на плечах внезапно потерявшую вес голову и не дать ей оторваться и полететь вслед за кружащимися вокруг него осколками мира. Неожиданно остро почувствовал он, как крупные капли горячего пота катятся по лбу, сбегая на щеки, будто слезы, а тело трясется мелкой дрожью, словно юродивый на морозе: то ли на ночь глядя лихорадка впила в него свои раскаленные когти с новой силой, то ли нервное потрясение лишило последних сил и ослабило связь с реальностью.

С отстраненным удивлением Анчар услышал, как вокруг него, то наплывая, то теряясь вдали, звучали голоса других Наследников — спорящие, вопрошающие, требующие, поучающие — и баритон Избавителя — или Избавителей?.. но разве их было несколько? — отвечал им одновременно, и тоже на разные интонации.

Сознание ли это норовило покинуть его и упорхнуть в ночное небо полетать с кометами, или и вправду Избавитель вел беседу сразу со всеми? Воистину, сила его была необычайна!.. Казалось, пожелай атлан разобрать доносящиеся точно из-за ватной стены слова — Гаурдака и своих компаньонов — и смог бы почти без труда. Да, какое бы это было удовольствие — услышать, как спесивые Наследники теряют свое высокомерие под стройными аргументами сияющей логики, как рушатся песочные замки их самоуверенности и эгоизма, как распадается в пыль их вера в собственную непогрешимость и исключительность, как раскрываются глаза на истину!..

И он будет королем царства гармонии и справедливости…

Королем Атланды.

Его любимой Атланды.

Словно сон…

Сон, который сбывается.

С блаженной улыбкой подумал Анчар, что наконец-то достигнута цель почти всей его жизни, и на душе у него стало тепло и спокойно.

Избавитель.

Избавитель пришел.

И теперь всё будет…

Стоп.

— Из…бавитель?.. — прошептал он, усилием воли возвращаясь к своей собственной реальности — бьющемуся в агонии жара телу, толстому одеялу, казалось, укутавшему все его мысли и чувства, к молчаливому, но заботливому присутствию Гаурдака. — Изба…витель?.. Извини меня… но мысли… как мухи в паутине… ничего не соображаю… Скажи… как я должен… разорвать круг? Я всё сделаю… что могу… и что не могу…

— Рассоедини руки, — незамедлительно, будто ждал этого вопроса, отозвался Гаурдак. — Я думал, что справлюсь сам, но чувствую, что одного нашего с тобой желания маловато. Нужно порвать круг физически. Сделай это — и мы победили. Ну же!..

Анчар вспомнил свою раннюю попытку вырвать ладонь из хватки отряга, подумал про терзаемое воспалением и болью плечо — как будто про него можно было забыть хотя бы на минуту — и обреченно мотнул головой, едва не теряя равновесие.

— Прости… пожалуйста… Не могу… я ранен… сил нет… этот громила держит меня… как в капкане… а другая рука не шевелится… Если даже упаду… они меня не выпустят… Да даже если сдохну…

— А вот про «сдохну» не надо, — теперь баритон источал заботу и ободрение. — Конечно, сил после тысячелетнего заключения у меня осталось немного… но на то, чтобы исцелить моего верного зелота, хватить должно.

— Избавитель!.. — благоговейно выдохнул атлан.

— И тогда еще поглядим, чья возьмет, — усмехнулся Гаурдак, договорив про себя: «…и кому придется сдохнуть». — Но для этого ты должен потерпеть еще немного. Лечение — талант хоть и малозначительный, но особый. Которого у меня никогда не было, по правде говоря.

Анчар вспомнил, как Агафон однажды сказал почти те же самые слова, и что из этого вышло