действие продолжительного напряженного желания, которое наэлектризовало пространство, превратило воспаленный разум в великолепно работающий радар.
В. Идея – следствие развитого увлечения
Порой индивидуум испытывает не столь масштабное действие фрустрации, чтобы считать его решающим. Иной раз борьба с возникшей преградой кажется сопутствующим средством – допингом, активизирующим деятельность. В основе же остается ранее приобретенное увлечение, страстное желание довести его до высокого профессионального уровня.
Примером, показывающим подобный переход увлечения в масштабную профессиональную деятельность, может служить жизненный опыт Мстислава Ростроповича. Выходец из семьи профессиональных музыкантов, второй ребенок в семье, он был обречен не только слышать с первых дней прекрасную музыку, но и приобщаться к порабощению нежной музы. Его отец решился на знаковый шаг – переезд в Москву ради будущего детей. Авторитетная музыкальная школа Гнесиных стала тем местом, где мальчик смог убедиться в наличии у себя таланта. Через год занятий в Гнесинке виртуозный виолончелист с сестрой уже играл в Колонном зале, что считалось великой честью. Но это еще не было переводом жизни в профессиональное русло. Точку над «і» поставили последовавшие испытания. Выкашивающая все живое война, неожиданная смерть отца, положение семьи на грани выживания – вот те потрясения, которые предопределили дальнейшее восхождение Мстислава Ростроповича. Самое двусмысленное и разрушительное для психики время, когда он брался даже мастерить лампы-коптилки и рамки для фотографий, оказалось превосходным тестом и для музыки. Два слова – «Московская консерватория» – приобрели для него магический смысл, превратились в причину и следствие дальнейшей борьбы, их он сделал заклинанием. Руководствуясь глубокой верой отца в свой музыкальный дар и выросшей собственной верой в будущий успех, он стал неподражаемым мастером. В двадцать лет Мстислав Ростропович оказался первым на конкурсе Всемирного фестиваля молодежи, а такие авторитетные светила в музыкальном мире, как Сергей Прокофьев и Дмитрий Шостакович, на равных ввели его в свой круг общения как человека редкого таланта и выдающихся способностей. Ставка на идею сработала.
Другим примером может быть Джон Рокфеллер, скромный бухгалтер, вырастивший из себя миллионера. Строгие каноны баптистской церкви, в которых воспитывался будущий владелец нефтяной монополии США, не помешали развитию склонности к финансовым достижениям. Напротив, в семье поощряли способности извлечь прибыли, лишь бы это не противоречило священным заповедям. Знатоки утверждают, что свои первые деньги юный Рокфеллер заработал еще в восемь лет, когда вырастил и продал за пятьдесят долларов нескольких индюшек. Вместо того чтобы истратить заработок, он отдал его взаймы под семь процентов годовых. Так начался путь в большой бизнес, основанный на трезвом расчете и бульдожьей хватке. Но вряд ли у Рокфеллера что-либо вышло, если бы он не был искренне увлечен, охвачен поистине фанатическим задором. Азарт бизнесмена так прочно проник в его мозг, что даже во время переговоров он непрерывно и незаметно занимался расчетами (однажды он хвалился, что «выторговал к концу встречи тридцать тысяч долларов благодаря тому, что ни на секунду, даже когда говорил, не прекращал подсчитывать проценты, которые набегут в том или ином случае»). О создателе «Стандарт Ойл» рассказывают, будто бы он в свою бухгалтерскую бытность приходил на работу в шесть утра и оставался там до десяти вечера. Не вдаваясь в расследование, можно принять на веру другое: работу свою он любил до беспамятства. И все-таки его увлечение деньгами привело к идее только тогда, когда он рискнул накопленными за четыре года финансами – Джон Рокфеллер открыл собственное дело. Далее были только принципы – жесткость, рациональность, непрерывный труд, который он считал долгом и к которому относился как к празднику. Увлечение, которое человек перевел в систему, которое безмерно любил, сделал ежедневной тренировкой и смыслом жизни, стало его маниакальной идеей.
Существуют и совершенно уникальные случаи, когда увлечение позволяет не только изменить жизнь, но и избавиться от порочных привязанностей. Примером такого превращения может служить путь в литературный мир Михаила Булгакова. Чрезвычайно тяжелый в общении, живущий эмоциональным затворником в странной скорлупе, он не только не очень подходил на роль классического врача, но и находился под грузом нескольких проблем. Наиболее страшная из них – наркотическая зависимость от морфия, которую Михаил Афанасьевич с особой тщательностью скрывал от всех окружающих. Вторая – его не слишком дружелюбное расположение к людям, определенно создающее диссонанс во врачебной практике. Кроме того, революция с ее нелепой, часто не поддающейся объяснению свирепостью во многом отбросила Булгакова на обочину жизни, на самый край, где собственные переживания неизменно предпочтительнее так называемому нормальному общению с людьми. Не исключено, что тайно присутствовал и третий груз: несмотря на упоминание Татьяны Лаппы (первой жены) о замечательной способности мастера ставить диагнозы, известно и о его потрясающей нужде в послереволюционный период.
Алексей Варламов, в деталях описавший феномен освобождения Булгакова из наркотического плена, намекает на связь литературы с построением иной, более комфортной парадигмы организации жизни и, в частности, вытеснения нелюбимых образов окружающих. «Причем эти свои недобрые отношения с людьми он очень изящно переносил в свою прозу и драматургию, создавая весьма яркие и ядовитые образы несимпатичных ему личностей». Практически во всех произведениях Булгакова появляются колоритные, сочными мазками написанные отрицательные образы – следствие его удивительного свойства «ничем не стеснять себя и делать все, чтобы его прототипы при чтении ни в чем не сомневались», «прежде всего отрицательные». В этом состояло расколдовывание личности, вероятно, крайне необходимое ему самоутверждение, формирование новой реальности бытия. И естественно, написание принципиально нового, более приятного, блистательного сценария своей жизни. Освобождаясь от влияния наркотика и назойливых людей в реальной жизни, писатель приобретал все признаки респектабельности и узнаваемости, которых ему не хватало, как и атрибутов признания. Можно вполне утверждать, что Булгаков, перейдя в литературу, конвертировал силу своего исполинского и размашистого воображения, яркость и контрастность впечатлительности в цельность характера, которой ему явно не хватало и к которой он стремился. Идея стала одновременно и способом изменения контекста личности, сменой износившейся, облезающей шкурки на новую, пушистую, дивно блестящую.
Универсальная парадигма новаторства. Какими должны быть идеи? Сколько на свете людей, столько же и идей. Может быть, по меньшей мере. Просто многие люди отказываются от того, чтобы выписывать директивы самой жизни. Есть, конечно, еще одно узкое место современных учебников по самореализации, о котором уже не раз шла речь. Это выдвижение в приоритеты материальных ценностей. Если в качестве глобальной цели индивидуум выдвигает достижение того или иного уровня заработка, приобретение дома и автомобиля или даже формирование собственного бизнеса, на глобальной карте это всегда выглядит слишком мелко. Даже такие крупные финансовые гиганты, как Джон Рокфеллер, Джордж Сорос или Билл Гейтс, нашли иные формы представления своих идей. Итак, идея только тогда обретет истинную мощь, если она будет пронизана духовностью.
Идея – это область веры. Святая вера в личную миссию и готовность бороться за нее каждый день. Если бы это было не так, разве мог бы Зигмунд Фрейд вести активные исследования до глубокой старости и непрерывно работать в течение семнадцати лет после обнаружения рака нёба и проведенной операции? Или мог бы Марк Шагал на протяжении четверти века писать свою картину «Падение ангела», которая в итоге стала средоточием чудесной энергетики ее автора? французский врач Ален Бомбар пришел к достаточно опасной, но тем не менее оригинальной идее пересечения Атлантического океана в одиночку, без еды и воды после тщательного изучения катастрофы «Титаника».
Когда исследователь выяснил, что большинство погибших в этой гигантской трагедии поглотили страх и отказ от борьбы, он решился на столь отважное доказательство своей гипотезы о человеческих возможностях. Семьдесят четыре дня без воды (выжимая ее из рыбы) и еды сделали апологета веры в человека знаменитым, а книга «За бортом по своей воле» помогла многим обрести смелость и отвагу.
На фоне таких достижений человек, купивший дорогую виллу на берегу моря или достигший такого-то количества продаж своей продукции, выглядит слишком мелко. А порой и комично. Нужно выдвигать
