определенной степени повлияли на ее поведение: как бы интуитивно ведя поиск выхода из создавшейся жизненной ситуации, она решила для себя одно: необходимо действовать, причем действовать самой, поскольку помощи извне не будет никогда. У нее нет отца, ее бросила родная мать, затем от нее почти отказалась опекунша, так что рассчитывать в этой жизни можно лишь на себя. В непреодолимых преградах фрустрации детства часто заложено и могучее зерно, обладающее взрывной энергией действия.
Впитав в себя суровые принципы сиротского дома, Норма, однако, не стала слишком жестокой к людям. Хотя в глубинах ее естества желание милосердия для всего страждущего извечно боролось с неописуемой черствостью – порождением сумбурной и невыносимой драмы детства. Позже, вследствие посеянных в детстве противоречий, она будет с воодушевлением помогать чужим людям, оставаясь абсолютно безучастной к судьбе своих близких. Ей подсознательно хотелось вычеркнуть из памяти столь ненавистный период жизни, пусть даже вместе с людьми, которые не сделали ей ничего плохого. Пожалуй, пребывание в сиротском доме оказалось самым ужасным впечатлением детства, раздавив ее формирующуюся личность, словно гигантский пресс. В течение всей последующей жизни Норма Джин будет искать себя, прибегая к помощи сомнительных медиков или специалистов по созданию образа, и можно с высокой долей ответственности утверждать, что все трагичное, что случилось в ее необыкновенно короткой жизни, и смерть в том числе, было следствием мрачного периода взросления.
Все-таки однажды на смену бесчувственно-унылому сиротскому периоду пришел другой, более светлый: Грейс Макки поселила Норму у своей тетки, доброй и заботливой женщины, искренне полюбившей девушку. Норма стала посещать школу, не проявляя, впрочем, особого интереса к знаниям: у нее не было для этого никаких оснований, никакой мотивации. В то же время как раз в этот период девушка впервые начала ощущать растущую в ней силу пробуждающейся женственности. Норма Джин неожиданно стала выделяться среди массы одноклассников, словно пестрая птичка среди серых воробьев, и сила внушения Грейс Макки сыграла тут не последнюю роль. Ставка на внешность стала подтверждаться в реальности, и это еще больше укрепило в девушке мысль о том, что внешность может оказаться ее визиткой карточкой, козырной картой, билетом на сказочный бал, где исполняются любые желания. Естественно, она стала привлекать внимание, причем не только одноклассников, но и взрослых мужчин. Такая особенность самоидентификации не могла не отразиться на ее поведении в этот период жизни и не отпечататься на будущем поведении уже взрослой женщины. Внешность в ее восприятии не просто приобретала особый блеск, а становилась критерием номер один в оценке возможностей организации будущего. Имея в своей милой головке огромный список комплексов, Норма Джин позволяла себе расслабиться лишь в одном случае: когда окружающие откровенно восхищались ее приковывающими взгляды формами и ослепляющей чувственностью.
И все же наряду с растущим желанием нравиться у Нормы крепло сознание необходимости постепенно менять свои внутренние установки. До сих пор она была беспокойным скитальцем, не руководившим своей жизнью, то тонущим, то выплывающим в безбрежном море безнадежности. Но внезапное прозрение от того, что женское очарование имеет некую таинственную силу, которой, если умело распорядиться, можно чего-то добиться, позволило Норме впервые взглянуть на себя по-иному. В ее душе зародилась хрупкая трепетная перспектива изменений. Среди глубинных проблем, породивших мотивацию Нормы к настойчивой деятельности, было неистребимое желание изменить суетливый и не имеющий перспектив жизненный уклад, который с самого детства вызывал у нее лишь терзания и противоречия. Поиск любви как таковой трансформировался в гипертрофированную демонстративную потребность в восхищении, признании и почитании. Однако подчеркнутая акцентуация внешности имела и оборотную сторону: представители противоположного пола действительно отвечали ей благоговейным почитанием выразительной, порой до причудливых форм, сексапильности, не желая воспринимать ее как личность. Незаконченная школа усилила эту проблему, превратив в один из самых одуряющих комплексов, непрерывно подтачивающих самооценку. С самого юного возраста Норма Джин пыталась противостоять этой жуткой навязчивой мысли, поглощая горы книг и с невероятной настойчивостью впитывая у окружения все, что могло как-то усилить ее внутренний стержень. Но как только ей приходилось пускать в ход пробивающую любые преграды обольстительность, побежденные мужчины оказывались безучастными к ее уму. Это противоречие преследовало женщину в течение всей жизни, оставляя неизлечимые язвы на самоидентификации личности. И даже после того как она сознательно со всей скрупулезностью изучила закоулки своей души, убедившись, что лишь исполняет роль несуществующей в реальной жизни женщины по имени Мэрилин Монро, необратимая двойственность собственного образа нередко вызывала острые внутренние противоречия и бросала ее в пучину истерии и длительной депрессии.
В юном же возрасте появление в сумбурной жизни девушки стимулов в виде постоянных подбадриваний, разговоров об уготованной судьбе и констатирования ее стремительно растущей физической привлекательности сыграли свою роль: Норма свято уверовала в то, что единственно возможный способ вырваться из адского заколдованного круга потерянности и бедности – это стать актрисой. Собственно говоря, у нее и не было другого выбора. Повсюду было темно, и лишь одна полоска чуть брезжащего света указывала на открывающуюся возможность. Норма лишь тем отличалась от многих тысяч других привлекательных девушек, что очень четко идентифицировала свою цель и решила любой ценой достичь успеха – не ради самого успеха, о котором она ничего не знала, а для того, чтобы забыть этот ненавистный и несправедливый мир, который так долго жалил ее своей неприязнью.
Цепь событий, на которые девушка не имела никакого влияния, подвела ее к раннему замужеству, казавшемуся странным и непонятным. Все было и простым, и сложным: если бы она не приняла этот вызов, ее ожидал бы сиротский дом. Впереди же была самостоятельность и жизнь со взрослым мужчиной. Она выбрала тот путь, где, как ей казалось, было больше возможностей. На самом деле всем руководила все та же строгая и властная госпожа, имя которой Безнадежность. Безнадежность и отсутствие выбора почти всегда сопровождали Норму Джин Бейкер и позже – Мэрилин Монро. Безнадежность произвела ее на свет, отправила в чужую семью, выплюнула из вновь обретенной семьи в детский дом, затем, наконец, подтолкнула в шестнадцатилетнем возрасте к замужеству… Она была щепкой, по воле ветра следующей за его безудержными порывами, не в силах за что-нибудь зацепиться. Но она сделала невероятное: она таки смогла зацепиться.
Путь к фотоаппарату и кинокамере
Пока именно на внешность девушка направляла свои первые усилия. Она страстно хотела быть привлекательной, хотя глубоко в подсознании это желание было проекцией все того же извечного страха перед отвержением. Ей казалось, что яркая, притягивающая взгляды внешность позволит не только нравиться, но и быть принятой в некое новое сообщество, куда изначально путь ей был заказан. Поэтому не случайно Норма часто прибегала к занятиям на гимнастических снарядах, бегу и даже поднятию тяжестей, причем отдавалась она этому с какой-то маниакальной страстью, словно от этого зависела вся ее дальнейшая жизнь. Внешность была единственным мостиком, который мог вывести ее на тропу успеха, и она отчетливо осознавала это. Девушка просто зациклилась на проблеме своей привлекательности, часами занимаясь укладкой волос, нанесением макияжа и регулярно посещая стоматолога. Пожалуй, в этом было что-то параноидальное. Она слишком хорошо знала историю своего кумира – восхитительной и трагичной блондинки Джин Харлоу – и намерена была следовать ее примеру, чтобы вырвать победу из цепких узловатых рук безнадежности, сдавливающих ее горло.
А кроме того, случаи сексуальных притязаний со стороны отчима и кузена укрепили в ней восприятие примитивной модели отношений между мужчиной и женщиной. Хотя первоначально она испытывала лишь нескрываемое отвращение перед перспективой физической близости, все большее поклонение мужчин, сраженных ее девичьим очарованием, резко изменило ее отношение к этому. Она, пожалуй, даже выказала готовность играть с мужчинами в затеянную ими же игру, подразнивая их своим телом, как приманкой, и полностью контролируя ситуацию. Если мужчина рассматривает женщину в основном как сексуальный объект, то почему не воспользоваться этим влечением для решения собственных задач? Если мужчина теряет голову из-за ее наивно и будто бы невинно демонстрируемых прелестей, то все, что она должна вынести из создавшейся ситуации, – подороже продать свой внешний блеск. Однако ни
