— Ну, да… конечно…
Когда она, наконец, оставила Нику, та продолжала сидеть за туалетным столиком, думая, о Тирелле. Будет ли она ждать, когда Паучиха убьет ее, Нику, или выждет подходящий момент, чтобы устроить на нее покушение. Тогда где она будет ждать? В Средних пещерах, откуда не выпустит ее живой или в одном из холодных темных коридоров дворца де Наль, подослав наемного убийцу. В Доме де Наль готовился переворот, и Нику уже пытались отравить. Теперь, не надеясь больше на магию, попробуют подослать убийцу, именно того, кому Ника должна, по их мнению, доверять. Гадство! И Клопси куда-то пропал. Ни его самого, ни шкатулки, в которой он спал, на столике не было. Может, она нечаянно куда-то переставила ее? Ника принялась лихорадочно передвигать безделушки, ища шкатулку со все возраставшей тревогой. Все это не спроста.
О, Господи! Ника вздрогнула так, что чуть не выронила тяжелый хрустальный флакон. Из глубины зеркала на нее смотрел Дорган. Так скоро? Она все-таки, была уверена, что убийца будет ждать ее возвращения от Паучихи. Тирелла сильно рискует навлечь на себя гнев Ллос. Или нет? Может Дорган пообещал старшей сестре, что ее именем завоюет Поверхность, а та умаслит этим же обещанием Паучиху. Как он вообще умудрился войти, подкравшись к ней так тихо? Она с усилием сдержалась, чтобы не вскочить с кресла и, стараясь казаться спокойной, с бешено колотящимся сердцем, холодно произнесла:
— Я вас не звала, оружейник.
И глядя на него в зеркало, сообразила, что Клопси вынесли из ее покоев не просто так, а что бы он не стал свидетелем того, как ее будут убивать. Мысль, что с ним, рабом, особо не церемонились, она постаралась отбросить.
— Почему ты не убила солдата, с которым провела ночь? - сухо спросил лорд оружейник.
— Он был слишком хорош и я решила, что он мне еще сгодится, - пробормотала Ника, немного отодвинувшись от столика и заглядывая под него, стараясь не показывать своего дикого напряжения и ужаса за напускным спокойствием. Нужно было потянуть время. Для чего - она не знала. Может, чтобы просто, оттянуть неизбежное.
— Я не верю тебе. Шенбал ничего не помнит после того вина, что ты дала ему выпить. Он клянется, что и пальцем не дотронулся до тебя. Ему я верю.
Под столиком шкатулки в которой спал Клопси, тоже не было. Есть ли у нее, вообще, какой-нибудь, шанс выжить сегодня. Ведь если не Дорган, то ее убьет Ллос, если не Ллос, то Тирелла. Ника поднялась и повернулась к нему лицом, встав так, чтобы между нею и убийцей оказалось кресло.
— Мне нет дела до того, помнит твой солдат что-нибудь, или нет. Оставь мои покои… не приближайся ко мне…
Она со всей силы отвесила пощечину Доргану, отшвырнувшего кресло со своего пути. Его глаза загорелись гневом, и в следующую секунду он, угадав желание Ники снова ударить его, перехватил ее руку, заведя за спину, и, развернув лицом к зеркалу, толкнул на туалетный столик. Удерживая вырывающуюся, бьющеюся Нику, он смахнул с него все безделушки-шкатулки, флаконы, коробочки, и с силой прижав ее к его поверхности, разодрал на ней балахон. Но освобождаясь от своей одежды, он немного ослабил хватку и Ника, этим сразу воспользовалась, попытавшись ударить его затылком в переносицу. Дроу отшатнулся, и удар прошел впустую. “Господи! Остался только вечер… Почему меня не могут оставить в покое”, - пронеслись горькие как дым мысли, когда дроу своим телом придавил ее к столику так, что невозможно было шевельнуться.
Ника не стала звать на помощь. Бесполезно. Она была уверена, что у дверей сейчас никого нет: ни стражи, ни сестер-прислужниц. Тирелла и Дорган позаботились об этом. Угрожать, заговаривать ему зубы - безнадежное дело, и Ника молча, стиснув зубы, боролась как могла, на миг удивившись, почему он не прикончит ее сразу. Намерения дроу вызвали в ней отвращение, и оно же придавало Нике силы. Выдернув руку и извернувшись, она вцепилась ногтями в его лицо. Снова перехватив ее руку и, заведя ее ей за спину, навалившись на Нику, взял ее.
От его неумолимых, резких движений столик сотрясался так, что казалось, вот-вот развалится. Пузырек с благовонием, чудом оставшийся на нем, от частых толчков съехал к краю, пока не упал на пол и со звоном не разбился. Закусив губу Ника терпела, лихорадочно пытаясь найти хоть какой-то, выход. После, он убьет ее не мешкая. Дроу впился в ее шею не то поцелуем, не то укусом, стиснув Нику так что у нее хрустнула каждая косточка, с глухим стоном откинулся назад, а потом в изнеможении снова навалился на нее и затих.
Немного погодя, Ника сделала движение сбросить его с себя, и он, нехотя поднялся, освобождая ее. Опираясь о расшатанный столик, она с трудом разогнулась. Более удобного момента что-либо предпринять у нее не было, но Нику охватило полное безразличие ко всему. Бежать было некуда. Ее все равно убьют. И может лучше, если это будет Дорган. Он воин и сделает все быстро, рукой опытного рубаки. Сдерживая слезы и нервную дрожь, она нашарила возле ног разодранную сорочку, как могла, завернулась в нее и, повернувшись к Догану, не поверила своим глазам. Он, как ни в чем не бывало, раздевался стоя возле кровати, сбрасывая с себя оставшуюся одежду.
— Получил, что хотел? Теперь вали отсюда, - трясясь от подступавшей истерики, процедила сквозь зубы Ника.
— Мы так и не провели брачной церемонии, - оглянулся он на нее через плечо.
— Что? - Ника решила, что ослышалась и взвизгнула: - Стража!
— Там никого нет, - сообщил он. - Успокойся и иди ко мне.
— Только посмей дотронуться до меня, и отсюда точно вынесут труп! - дико заорала Ника, схватила тяжелый бронзовый подсвечник и отступила к дверям. Нет, она не хотела умирать.
Раскосые глаза эльфа сузились, и он решительно пошел к ней. Запустив в него подсвечник, Ника метнулась к дверям. Его вид напугал ее. Сейчас ведь точно убьет. А он, увернувшись от летящего в него тяжелого предмета, в два прыжка нагнал запутавшуюся в балахоне Нику. Снося ее пощечины, уворачиваясь от рук, норовящих расцарапать лицо и вцепиться в глаза, он перехватив их, прижал к ее телу и как следут встряхнул Нику.
— Послушай, как только мы совершим брачный ритуал, я оставлю тебя в покое. Это необходимо сделать.
— Вот, как это называется… а разве нельзя просто убить меня, без этих ритуалов… - задыхаясь, рвалась из его объятий Ника.
— Что? - пораженный Дорган отпустил ее, отступив на шаг. - Убить тебя? Я?!
Но как, как она могла поверить ему после того что он совершил сейчас с нею. Зачем ему она? Но он вдруг нагнулся, выхватил из своей одежды, валявшейся на полу тонкий стилет и полоснул им по своей руке, потом еще раз и еще. От ужаса Ника закричала.
— Господи! Ты, псих! Что ты делаешь? - она заплакала, испугано смотря, как он исступленно полосует свою руку.
— Я в полном разуме и голова моя ясна, - спокойно произнес он. - И говорю тебе: лучше я искромсаю себя на куски, чем причиню вред тебе.
— Прекрати, - глотая слезы, умоляюще попросила она. Она уже не могла выносить всего этого. - Я тебе… верю.
Он повернулся к ней, держа стилет над вытянутой, залитой кровью, рукой, пытливо глядя в ее лицо. И у нее не хватило духа соврать.
— Во всяком случае, мне так хочется хоть кому-то верить, - прошептала она, отводя от него взгляд. - Пожалуйста, положи нож.
— Демоны бездны! Кажется, все это время, я только и делал, что доказывал тебе свою преданность! - потерял он терпение. - Кто нашептал тебе ложь обо мне? Тирелла?
— Но как же… - всхлипнула Ника, прижав кулачки к подбородку, - разве не ты в трапезной хотел отравить меня?
Его глаза зажглись неистовством, и Ника сжалась, ожидая новой вспышки ярости. Но Дорган, не желая больше пугать ее, сдержался.
— Тебя хотели отравить, и если бы я не был начеку, Тирелле бы это удалось.
— А, то тепло…
— Это было “плащом Сонна”. Укрыв тебя им, я мог быть спокоен, что ты не поддашься искушению
