богатыри с детства учились играть на гуслях и что это была некоторая специальная система образования, предполагавшая обязательное владение игрой на музыкальном инструменте каждого знатного воина, именно на гуслях. Упоминание про это специальное музыкальное образование, полученное ещё в детстве, мы находим в былине о Василии Буслаеве, где рассказывается, что наряду с грамотой он учился церковному пению. Причём стал лучшим певцом в Новгороде:
Про обучение игре на гуслях в былине о Добрыне напрямую не говорится, но очевидно, что оно имело место и, видимо, в качестве обязательной программы. Примером может служить сюжет из былины о Добрыне, где он, обращаясь к своим, оставленным некогда дома гуслям, говорит, что они не играли 20 лет. Можно вычислить, что 20 лет назад Добрыня уже владел игрой на инструменте. Учитывая то, что в былинах он средних лет, можно представить, что уже в юности богатырь был хорошим музыкантом. В былине «Поединок Ильи Муромца и Добрыни Никитича» рассказывается о детстве Добрыни. Мы узнаём, что он учился грамоте, борьбе и — как следует из прочих былин, хотя в предложенном варианте это и не отражено, — Добрыня обучался игре на гуслях:
Детское обучение богатырей и те дисциплины, которые они изучали, напоминают греческие предания о Геракле, также получавшего в юности воинское образование: Амфитрион, приёмный отец Геракла, приглашал для него лучших учителей: Кастор наставлял в фехтовании на мечах, Автолик — в борьбе, Эврит — в стрельбе из лука. Брат Орфея — Лиин — преподавал Гераклу игру на лире. Из-за недюжинной силы Геракл с трудом овладевал инструментом: струны рвались от прикосновений его могучих пальцев. Тем не менее античная традиция сохранила изображение играющего Геракла.
Обучение игре на музыкальном инструменте, наряду с необходимыми боевыми искусствами, входило в обязательное образование знатных воинов в большинстве индоевропейских традиций. Наши богатыри не были в этом исключением.
Былинные богатыри в буквальном смысле не расстаются с гуслями: играют на пирах, в часы досуга, перед сном. Добрыня возит походные гусли, которые вместе с оружием постоянно носит с собой. У Трофима Григорьевича Рябинина[145] записан вариант былины «О Добрыне Микитинце»:
Что же это за странный лук? По убедительному мнению исследователя гусельной традиции Дмитрия Парамонова, в былине идёт речь о том, что богатырские гусли были вставлены в налучье[146] (вероятно, что и вместе с луком), которое использовалось Добрыней в качестве футляра при перевозке инструмента. Не правда ли, показательно: гусли носятся богатырём как оружие, даже футляром для них служит чехол от лука. Воистину, гусли — инструмент воинов.
В связи с упомянутым сюжетом отметим, что походные гусли Добрыни наверняка были не многострунными, крыловидными, возможно, с игровым окном. Для того чтобы инструмент поместился в таком футляре, он должен быть довольно узким — шлемовидные гусли не влезли бы в налучье.
Почему же гусли были так востребованы воинским сословием? Находясь подолгу в походах и на «заставах богатырских» во время несения воинской службы, гусли были забавой, позволявшей скрасить суровый военный быт, снять накопившееся напряжение, отвлечься, повеселить себя и товарищей. В этом аспекте применение богатырями гуслей в те древние времена можно сравнить с использованием в современных вооруженных силах гитары, а также с её популярностью среди геологов и туристов. Но нам кажется, что роль гуслей не ограничивалась только перечисленными функциями. Под гусли можно было плясать, а этнологам теперь хорошо известно, что на северо-западе современной России до конца XX века сохранился реликтовый русский воинский пляс, называемый по-разному: «ломание», «буза», «скобарь». Этот боевой танец был не только развлечением и способом поддержания общей физической формы, но и своеобразным дописьменным «текстом», сохранявшим в воинской среде прикладные движения, применяемые в рукопашном бое. Многочисленные этнологические экспедиции конца XX века фиксировали
