Русские гусли: история и мифология

про Ивана-гусляра, у которого есть волшебный инструмент, причем подобно Вяйнямёйнену Иван игрой на гуслях воздействует на одушевлённый и неодушевлённый материальный мир. В ряде преданий (например, в стихе о Голубиной книге) таинственный славянский персонаж назван именем библейского царя Давида, искусного певца, игрока на псалтири и боговдохновенного поэта.

Царь Давид

Родина финно-угорских народов — Урал и Южная Сибирь. На тысячелетия позже предков славян- индоевропейцев они появляются в Европе и расселяются на территории, соотносимой с современной европейской Россией и Финляндией. Финно-угорские народы, оставшиеся жить на Урале и в Сибири, также имеют инструменты подобные гуслям: нарс-юх у хантов и сангквылтап у мансей, но у них в мифологии отсутствует эпический образ гусляра. Нет этого персонажа и у соседей: латышей, литовцев и эстонцев.

Хантыйские гусли — насс-юх

Мансийские гусли — сангквылтап

А.С. Фамицын отмечал полное сходство формы гуслей и кантеле. Он обратил внимание на то, что у эстов инструмент называется каннель, у латышей — кауклес, у литовцев — канклес, однако это название невозможно объяснить с позиций финно-угорских языков. Основываясь на тождестве конструкций и сходстве названий (старославянское густи), он сделал вывод о заимствовании его финно-уграми у славян. «Должно же было это произойти в те отдалённые времена, когда финны и эсты ещё составляли одну не разъединённую народную массу, т. е. приблизительно около тысячи лет назад, если не ранее, так как данный инструмент должен был привиться, войти в обиход финского народа и укорениться в нём ранее его разделения на собственно финнов и эстов»[14].

Ещё одно убедительное исследование, доказывающее, что финское кантеле — это производное от русских крыловидных гуслей, было сделано профессором консерватории имени Римского-Корсакова, выдающимся этномузыкологом Анатолием Михайловичем Мехнецовым[15] . В науке существует довольно расхожее убеждение, что *kant(e)le «гусли» восходит к раннему славянскому *godtli, давшему позже у славян *gosli (древнерусское — гусли).

Однако пока невозможно уверено сделать вывод о происхождении гуслей у хантов и мансей, живущих на севере Западной Сибири. Трудно утверждать, что гусли — нарс-юх и гусли — сангквылтап это также заимствованный от русских инструмент. Не исключено, что они являются собственной разработкой этих финно-угорских народов, но, правда, и на это предположение есть ряд возражений. Кроме русских, у которых гусли повсеместно распространены, у соседних с хантами и мансями народов (например, у ненцев) такого или подобного инструмента нет, следовательно, направление заимствования шло не от хантов и мансей, а к ним от соседей. Впрочем финно-угорские народы издревле соседствуют с индоевропейцами, об этом свидетельствует масса схожих черт в материальной культуре, языке, орнаменте и фольклоре. Легко допустить, что хантами и мансями гусли были заимствованы от проникающих в регион новгородских словен. Действительно, на востоке от этих народов гусли не встречаются, на западе они распространенны до побережья Балтийского моря. То есть распространение гуслей как инструмента, очевидно, шло на восток с запада вместе с русскими переселенцами. В 1958 году учёный В.Н. Белицер в монографии привёл примеры мощного воздействия русской культуры на культуру и быт коми и их полного обрусения. Весьма вероятно, что при колонизации Севера потомки новгородских славян растворились в массе коми-зырян, хантов и мансей, что и привело к их частичному обрусению и появлению гуслей в Сибири.

В замечательном исследовании «Скифская Русь» В. Ларионов пишет: «По материалам карельских могильников выяснилось, что формирование карелов, как следует из одонтологического анализа[16], происходило на основе не одного, а двух одонтологических типов: северного грациального и более древнего — североевропейского реликтового, который этнически связывается с саамами. Согласно самой общей характеристике, карелы относятся к европеоидным народам, монголоидная примесь у которых составляет ничтожный процент»[17] .

Автор продолжает: «Указанные выше антропологические особенности финнов позволяют ученым допустить возможность единого антропологического прототипа для славян, балтов и прибалтийских финнов, существовавшего на пространствах Восточной Европы и обладавшего ярко выраженными европеоидными чертами»[18].

В сборнике «Антропологические типы древнего населения на территории СССР» (1988), соавтором которого является известный антрополог Г.В. Лебединская, рассматривается древний европеоидный тип, резко долихокранный, со среднешироким, высоким, сильно профилированным лицом и выступающим носом. Описанный тип был широко распространён на значительной территории от Поднепровья до Рейна в VIII–V тысячелетии до Р.Х. Вероятнее всего, что именно этот антропологический тип и лежит в основе этнического формирования славян, германцев, балтов и прибалтийских финнов.

Возможно, появление гуслей у балтов и балтийских финнов восходит к той далёкой эпохе соседского проживания древних народов или даже их единства, когда сами гусли формировались как инструмент. То есть гусли выступают некоторым этническим маркером, который свидетельствует об очевидном прежнем расовом родстве народа, игравшего на гуслях, с древним северным европеоидным типом, либо о некотором наследии культуры современным этносом этого древнего протонарода — прародителя, ставшего антропологической и культурной основой для балтийских финнов и прямым предком восточных славян и балтов.

В наше время обращает на себя внимание тот факт, что гусли у финно-угров появляются только в тех регионах, где они долго и устойчиво контактируют с русскими, например, у карел и финнов (кантеле), у марийцев (кюсле), у чувашей (кесле). Также у русских переняты гусли (гюсле) татарами — кряшенами. Сами названия инструментов «гюсле», «кюсле», «кесле» свидетельствуют об их происхождении от слова «гусли». У славян гусли встречаются не только на территории России и в зоне постоянных контактов с финно-уграми, но и на землях западных славян, где продолжительных контактов с финно-угорскими народами никогда не было.

Финский язык хранит следы многих заимствований из русского (или ещё более древнего языка). Первое, на что обращаешь внимание в этих заимствованных словах, — это то, что среди них множество «технических терминов» и орудий труда, перенятых финнами у русских. То есть вместе с новым орудием труда перенималось и его название или слово, обозначавшее некоторые его элементы, потому что своего этнического термина ещё не существовало. Так, например, мы обнаруживаем заимствованные из русского слова, связанные с ткачеством и прядением: нитки, нити — niiet, деталь ткацкого станка, нитяные петли между двух поперечных жердочек для подъёма нитей основы. Бёрдо — pirta, одна из основных частей ткацкого станка. Веретено — varttina, орудие для ручного прядения. То же можно сказать о ряде других орудий труда, заимствованных финнами у русских, а с ними и их названия, например: косарь — kassara, большой нож для рубки кустарника и щепания лучины. Лопата — lapatta. Паличка, палица — painopalko, палочка — пластинка, вокруг которой наматывают нить при вязании сети для получения ячеек одного размера.

Очень похоже, что и легенды о Вяйнямёйнене (Vainamoinen)[19], эпическом герое Калевалы, перетекли в эпос из русского фольклора. Вяйня «Vaino — нормальная форма мужского собственного имени. Форма Вяйнямёйнен — более торжественная и официальная»[20]. Вяйня (Vaino) — это произнесённое по- фински русское имя Ваня. Вяйне или Вене (Venaja)[21], так финны до сих пор называют Россию и русских[22]. Видимо, и Белое море, упоминаемое