это почти ничто. Фермеры на своей земле создают золото. Производя зерно, они запускают цепь событий, которые поднимают золото с земли. Фермы — это основа всей жизни Орака. Без ферм не может быть деревни. Без деревни не может быть ремесленников и кузнецов, высшего сословия и солдат. Без ферм нет необходимости строить стену и защищать деревню.
Внезапно он подумал об алур мерики. Вожди должны знать те же тайны. Почему тогда они всегда сжигают фермы, проезжая по земле? Им недостаточно просто забрать урожай, они убивают фермеров и оголяют землю. Эти степные народы понимают, что необходимо уничтожить зерно, чтобы не появилось слишком много фермеров, производящих слишком много еды. Ведь это когда-нибудь может привести к появлению слишком большого количества людей, противостоящих им. Именно так случилось здесь, в Ораке.
Если можно еще увеличить количество ферм в Ораке, то появится больше людей, которые смогут участвовать в битвах. Это подвело Эсккара к еще одной мысли: другие деревни вверх и вниз по реке живут своей жизнью, у них есть свое высшее сословие; но если удастся присоединить эти деревни к Ораку, то их излишки увеличат богатства и силу Орака.
Объяснив, как высеваются семена и как собирается урожай, Ребба на самом деле открыл одну из тайн жизни. Теперь Эсккар узнал еще одну, ту, которую уже знали Трелла, Никар и другие представители высшего сословия: жители деревни должны полагаться на мастерство друг друга, чтобы выжить, но все они зависят от ферм, где создается богатство, которое позволяет Ораку расти и процветать, позволяет золоту течь по земле.
Мысль о золоте заставила его улыбнуться. Эсккар помнил, что чувствовал, когда Никар прислал его жалованье за первый месяц. Его радость при виде двадцати золотых монет теперь казалась детской. Настоящее богатство росло на полях. Золотые монеты, которые переходили из рук в руки, — это только еще один способ хранения зерна. В последние несколько месяцев Эсккар стал все меньше и меньше ценить золото. Он теперь понимал, что это лишь способ добиться цели, что-то, что требуется ему прямо сейчас для оплаты стены и солдат, но это просто средство. Трелла понимала это с самого начала.
Какой-то звук заставил его поднять голову. Трелла стояла у двери.
— Ты давно тут? — Эсккар изменил положение на стуле и протянул ей руку.
— Мне показалось, что ты погружен в свои мысли, и мне не хотелось тебе мешать. Ты все еще думаешь о Реббе и его ферме?
Она пересекла комнату и взяла его за руку. Эсккар обнял ее за талию, с минуту держал, прижимаясь лицом к ее мягкой груди, затем усадил к себе на колени.
— Нет, я думал о тебе. Ты знаешь, что ты очень мудрая для такой молодой девушки?
Она обняла его за шею и прижалась к нему.
— Я не такая уж юная, Эсккар. Некоторые в моем возрасте уже родили по двое детей. Теперь я просто женщина… твоя женщина.
— Да, женщина, — ответил он, глядя ей в глаза. — Как ты думаешь, насколько ты мне дорога? На какое количество золота ты потянешь?
Странный вопрос удивил ее, на мгновение у нее в глазах появилось сомнение.
— Значит, ты хочешь меня продать?
Он провел рукой у нее по волосам, наслаждаясь ощущениями.
— Сегодня Ребба мне многое объяснил. И сегодня, Трелла, я узнал истинную цену золота. — Он нежно ее поцеловал. — Теперь я знаю, почему ты стоишь больше, чем все золото на земле. — Он снова поцеловал ее, на этот раз дольше, и провел руками по ее телу. — Я думаю, что пришла пора отправляться в постель.
— Да, господин, — ответила она и обняла его. Но ее улыбка и глаза обещали больше, гораздо больше.
Часть II. Стена Саргона
Глава 16
Тутмос-син ехал первым по петляющей дороге. Его конь обходил валявшиеся на ней булыжники и всякий хлам. На каменистой почве остались следы копыт множества лошадей. Его воины ехали за ним. Все молчали. Никто не смеялся. Они не смеялись с тех пор, как добрались до места, где произошло первое сражение.
В миле позади них лежала груда тел воинов алур мерики, плоть уже была частично съедена с костей. Кости показывали, где воины столкнулись с ур намму. Отсутствие тел воинов ур намму подтвердило то, что Тутмос-син уже знал: вражеский отряд нанес поражение его людям, и у победителей даже нашлось время похоронить своих мертвецов.
Тропа вела дальше, петляя между отвесных скал. Добравшись до ущелья, где произошла бойня, Тутмос-син сразу же все понял. Восемь дней не смогли скрыть следы. Земля была вспахала копытами сотни лошадей.
Там его ждал Урго. Он стоял с несколькими воинами как раз перед входом в ущелье.
Тутмос-син остановился рядом с ним, пытаясь представить, что случилось. Алур мерики преследовали ур намму до этого места. Или их сюда заманили. Какой бы ни была причина, его воины сюда заехали, и ни один из них не уцелел.
— Иссогу… Маркад… — позвал Тутмос-син своих помощников, ехавших сразу за ним. — Отправьте следопытов вдоль стен ущелья. Пусть ищут следы, все, что могло остаться. — Он повернулся к оставшемуся помощнику. — Бехзад, возьми десять пеших воинов и следуй за мной. Обыскивайте землю по пути. Остальные ждут здесь.
Он ударил коня пятками. Животное подняло голову и шагнуло вперед. Урго ехал рядом. Дорога почти сразу делала поворот и тянулась вдоль каменной стены. Как только Тутмос-син завернул за скалу, он увидел мертвых и почувствовал запах смерти.
В дальнем конце ущелья пировали любители падали — птицы, животные и насекомые. Они сгрудились над трупами воинов алур мерики. Звери, которые обычно сражались за пищу, пировали вместе, так много оказалось тут человеческой плоти. По мере приближения Тутмос-сина они с неохотой отходили, раздраженные тем, что им пришлось прервать пир. Они убегали вверх по склонам или с шумом поднимались в небо.
Из груды сломанных костей и гниющей плоти поднималось единственное копье. Ветра не было, и один грязно-желтый вымпел, испачканный птичьим пометом, безвольно свисал с копья.
Тутмос-син огляделся по сторонам, изучая сцену смерти. Для начала он внимательно осмотрел окружающие его крутые склоны. На почти отвесных стенах было бы крайне сложно расположить людей, тем более спрятать. Тутмос-син нашел всего несколько точек, где можно было бы встать, чтобы стрелять из лука.
У него под ногами валялся хлам, оставшийся после сражения. Сломанные мечи, копья, заляпанные кровью тряпки лежали среди костей животных и людей. Из некоторых тел все еще торчали стрелы, по большей части сломанные. Тутмос-син обводил глазами землю, оставаясь на коне. Однако было непросто заставить животное подойти к груде мертвых тел.
— Саррум, взгляни вот на это, — к Тутмос-сину подбежал воин, держа в руке стрелу.
Одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы Тутмос-син понял, почему воин обратил на нее внимание. Наконечник отсутствовал, стрела была сломана, но даже и так было ясно, что она длиннее и толще, чем стрелы, которыми пользуются его люди.
Он передал необычную стрелу Урго, который изучал ее какое-то время.
— Я видел такие раньше, несколько лет назад, когда мы совершали набеги ходили далеко на север.
