дня, и мне принесли кашу с мясом, я сразу же забыла о низкокалорийной пище. Слопала без зазрения совести все и даже облизала тарелку.
Харан несколько раз заходил и задумчиво смотрел, как я работаю. А вдруг выгонит? Работа тяжелая и грязная, но ничего другого пока нет.
Глава 6
Последние посетители ушли, посуда закончилась, и на пороге комнаты появился хозяин.
— Что ж, сеньора с работой ты справилась, — сказал Харан и улыбнулся.
Уф, — вздохнула я с облегчением, — кажется, решение принято в мою пользу.
А хозяин продолжал:
— Я весь день думал, как с тобой поступить. И решил оставить. Я в любом случае окажусь в выигрыше: найдут тебя родственники, будут благодарны, что я предоставил тебе кров и защиту, а не найдут…
Я перебила собеседника:
— Не найдут — я сама расплачусь. Обещаю.
Почему-то я нисколько не сомневалась, что когда-нибудь смогу это сделать.
— Думаю, и жить тебе негде, — продолжал мужчина, — освобожу для тебя небольшую кладовку. Кстати, утром я не представился. Меня зовут Харан.
— А меня… — я замешкалась с ответом, — да как же меня на самом деле зовут?!! Ладно, пусть будет — Райна.
Хозяин понял мою паузу по-своему:
— Не доверяешь мне, сеньора? Ну, Райна, так Райна. И разреши-ка взглянуть на твое оружие.
Я на мгновение задумалась, а потом протянула ему клинок.
Он внимательно осмотрел кинжал, достал из ножен и даже понюхал.
— Знаешь, — заметил он, — в трактире болтали, что утром нашли двух зарезанных бродяг. И самое интересное, один был без штанов.
Харан испытывающее взглянул на меня.
В душе колыхнулось возмущение: «Убитых, да, но не зарезанных! Я не мясник!».
Я нагло посмотрела в глаза гиганта и сказала:
— Ну, может, кому-то именно это и не понравилось. То, что он был без штанов.
Сознаваться, что это моих рук дело, я не собиралась. Как говорится, доверяй, но проверяй.
Мужчина хмыкнул:
— Может и так. Свидетелей не было.
И шутливо добавил:
— Только вот жене моей без платка на глаза не попадайся. Узнает, что я здесь такую красотку прячу, никакой кинжал тебя не спасет.
— Серьезная угроза. Буду осторожна, — улыбнулась я.
Да, везде одно и то же. Чем здоровее мужик, тем сильнее его прижимает пятка, пардон, каблучок супруги.
От сердца отлегло: хозяин не собирается меня выгонять, да и выдавать тоже.
И дни потянулись за днями. Харан упорно делал попытки разговорить меня и узнать хоть что-нибудь. Я бы и сама не отказалась ему помочь, но не могла. Я прекрасно знала назначение всех окружающих меня вещей, иногда в голове крутились строчки каких-то песен, но о себе я не помнила ничего, будто кто-то тряпкой смыл все воспоминания о прежней жизни.
Я трудилась, не покладая рук, и постепенно втянулась в ритм этой скучной однообразной работы. Хозяин кормил меня и предоставил небольшой закуток для жилья.
Заведение Харана пользовалось успехом: его посещали и простолюдины, и воины, и купцы, иногда заходили хорошо одетые сеньоры, а он в своей грубовато-простоватой манере не делал в общении с посетителями никакой разницы.
— Платят все одинаково, почему я должен кого-то выделять?
Моего хозяина в городе уважали и немного побаивались. Ремесленники и купцы частенько приходили посоветоваться, да и знатные господа не гнушалась выслушать из его уст последние новости.
Мытье посуды я со временем превратила в тренировку и добилась в этом больших успехов. Вымытые тарелки легким движением руки отправлялись в полет, они летели через все помещение и укладывались на столе одна на другую. Благо, тарелки были деревянные, и разбиться в принципе не могли.
Однажды, застав меня за этим занятием, Харон гаркнул:
— С ума, сошла, бабка! А если кто увидит?
А потом рассмеялся:
— Тебя бы к моему брату в цирк. Скоро приедет, познакомлю.
Иногда от скуки я заглядывала в общий зал, чтобы взглянуть на публику, но хозяин хмурился, и гнал меня обратно:
— Не высовывай сюда свой длинный любопытный нос, сеньора.
Любопытный, точно, но… длинный?!! Зря он меня оскорбляет, нос как нос! И, не смотря на его ворчание, я продолжала сама подносить ему чистые кружки.
Вот и сегодня я прошаркала к стойке, и замерла, украдкой разглядывая посетителей. Мое внимание почему-то привлек мужчина, сидящий у окна. Народу в трактире было достаточно, но он расположился за отдельным столом. Незнакомец заметно отличался от всех присутствующих. Во-первых, одеждой, чем-то напоминавшей военную форму и явно подчеркивающей, что он принадлежит какой-то особой кагорте. Во- вторых, что-то в фигуре и манере держаться выдавало в нем умелого бойца, явно не из простых. Суровое лицо наводило на мысли о том, что улыбаться он не умел никогда. Кажется, где-то я его уже видела? Но, где?
Я напрягла память. В этот момент мужчина поднял взгляд от тарелки, чуть повернул голову, и я сразу же вспомнила! Эти синие глаза! Тогда, на площади у фонтана я увидела в них только печаль, а сейчас в них плескались горе и боль.
Незнакомец встал и направился в нашу сторону. Видно было, что его здесь хорошо знают. Посетители почтительно кланялись и уступали дорогу. Харан сквозь зубы прошипел, чтобы я убиралась, даже незаметно пнул меня под стойкой ногой, но я не двинулась с места. Что же так привлекло меня в этом человеке? Видно же, что у него горе.
Мужчина подошел к Харану, перебросился с ним парой фраз, взял еще один кувшин вина и отправился обратно за свой стол. А меня охватила гордость за своего хозяина: такой человек не с каждым будет общаться!
— Харан, пожалуйста, выйди со мной на минуту.
— Райна, не мешай работать.
Я, не обращая на его слова никакого внимания, потянула хозяина за рукав. Здоровяк вздохнул, но поставил кружку и пошел за мной.
— Харан, что случилось с эти сеньором? Почему он такой грустный?
— Да тебе-то что за дело?
— Не знаю, но мне кажется, что это важно.
Харан покачал головой:
— У сеньора Лайса единственный сын очень болен. И никто точно не знает, в чем причина. Сеньор даже боится возвращаться домой. Вдруг приедет, а сына уже нет.
— Сын?
Я замерла: у сеньора сын, и он умирает… Обрывки мыслей закружились в голове и неожиданно сложились в законченную картину: я вспомнила, как лечила людей.
— Харан, скажи сеньору, что я могу ему помочь.
