— А ты дядя полицейский?
— Да, — серьезно ответил Йенсен. — Я полицейский.
— Вот уже несколько недель, как мы не видели ни одного полицейского, — сказала женщина. — Мы думали, что полицейских больше не осталось.
Йенсен снова обратился к мужчине.
— Где вы работаете?
— В городском Управлении по поддержанию чистоты. На Центральной станции очистки. То есть работал, пока это не началось.
— Что “это”?
— Сначала все только и говорили, что об этой ужасной болезни. Затем появилось сообщение о том, что опасность заражения чрезвычайно велика и поэтому все виды работ, кроме самых необходимых, прекращаются. Скажите, почему вы спрашиваете меня обо всем этом?
— Потому что я ничего не знаю, — ответил Йенсен. — Я был в отъезде.
— Ага, — недоверчиво сказал мужчина.
— В каком виде вы получили это сообщение?
— Оно было напечатано на листках бумаги, опущено каждому в почтовый ящик. То же сообщение повторили по телевидению. Тогда еще телевидение работало. Это было ровно в середине прошлого месяца.
— А потом?
— Мы продолжали работать как обычно. Очистка входила в число чрезвычайных мероприятий.
— Что вы слышали об эпидемии?
— Я слышал, что тысячи людей находятся в больницах. Что люди мрут как мухи. И что требуются доноры. И тогда…
— Продолжайте.
— Примерно через неделю забастовали работники телевидения и радио, и мы получили приказ прекратить работу. И тогда появилась новая листовка. В ней говорилось, что теперь опасность не столь велика, но все-таки следует запастись продуктами и водой и не выходить из дому. И сообщалось, что требуются доноры.
— И вы вызвались стать донором?
— Сдавать кровь? Нет. Я слышал, что некоторые согласились, но…
— Договаривайте.
— Они не вернулись обратно.
— И с тех пор вы не выходили из квартиры?
— Нет, что вы! О запрещении покидать квартиры было объявлено всего лишь неделю назад, в прошлую среду. За день до этого прекратили подачу воды. А электричество выключили несколькими днями раньше, в пятницу.
— Как вам об этом сообщили?
— Раздавали листовки.
— Кто это делал?
— Солдаты и санитары. Кроме того, по улицам разъезжали автомобили с громкоговорителями и все время объявляли, что выходить на улицу запрещается, что требуются доноры и что следует слушаться только врачей и медицинский персонал.
— Автобусы продолжали ходить?
— Нет, автобусное сообщение было прервано гораздо раньше. Одновременно с прекращением выпуска газет.
— Сколько людей здесь осталось?
— Не знаю. Несколько человек.
— А где остальные?
Мужчина долго смотрел на Йенсена, прежде чем ответить. Наконец он спросил:
— А вы разве не знаете?
— Нет. Где они?
— Не знаю. Ничего не знаю.
— Когда они переехали?.
— Они не переехали, — сказала женщина. — Их арестовали.
— Арестовали?
— Странно, что вы этого не знаете. Мы думали, что такое творится всюду.
— Все были арестованы сразу?
— Сначала забрали детей. Это было вечером, накануне того дня, когда объявили чрезвычайное положение и запретили выходить на улицу. К дому подъехал автобус. В нем находилось четверо: двое мужчин и двое женщин. Они ходили из квартиры в квартиру и забирали всех детей до двенадцати лет. В нашем районе их не так-то много.
— Вы не пустили их в квартиру?
— Пустили. Но это был последний раз, когда мы открыли кому-либо дверь. К нам зашла одна из женщин. Она хотела забрать его с собой.
И мужчина показал на мальчика.
— Но мы отказались. Тогда она рассердилась и заявила, что если бы она могла, то забрала бы его от нас силой. Она и в самом деле попыталась это сделать, но я выставил ее за дверь.
— Почему она хотела забрать ребенка?
— Сказала, что для его же блага, а мы этого не понимаем. И еще сказала, что если бы они имели возможность, то увезли бы и нас тоже.
— Вы не знаете, кто она такая?
— Не знаю. Мы раньше никогда ее не видели. Наверно, медсестра. Правда, она не назвалась, но на ней была форма. По-моему, какой-то зеленый комбинезон.
— Куда они собирались отвезти детей?
— По ее словам, в какое-то безопасное место. Когда я спросил, куда, она ответила, что не знает. Мы не решились отпустить его.
— А другие дети вашего района?
— Многие уехали в автобусе. Я видел, как их посадили в автобус и отправили.
— Сколько там было человек?
— Около тридцати.
Йенсен быстро прикинул: значит, в автобусе увезли почти всех детей района.
— Несчастные родители, — сказала женщина. — Чудовищно отбирать детей!
— И вы не знаете, кто были эти люди?
— Нет.
— У них были на руках повязки?
— Нет.
— Среди детей были больные?
— Я этого не заметил.
— Что произошло потом?
— На следующий день объявили чрезвычайное положение и запретили выходить на улицу. Но детей уже не было.
— А жители продолжали оставаться?
— Да, только никто не выходил на улицу. На следующее утро, это было в прошлый вторник, прибыли четыре автобуса и три машины “Скорой помощи”.
— Какие автобусы?
— По-моему, военные. В них сидели в основном врачи и санитары, но и человек десять солдат из медицинских войск. Я их форму знаю. Сам когда-то служил в медсанбате.
— А полицейские?
— Полицейских не заметили. Правда, мы смотрели очень осторожно, старались, чтобы нас не
