— Исследовательский институт Министерства обороны, чуть слышно ответил министр.
— Нет, — тихо произнес врач. — Этого не может быть!
Его тяжелый взгляд остановился на министре. Затем он повернулся и быстро вышел из комнаты.
Полными ужаса глазами министр умоляюще смотрел на Йенсена.
— Не надо, — пролепетал он. — Ради бога, не разрешайте ему…
Но комиссар его не слушал. Рядом хлопнула дверь туалета и вслед за этим раздались какие-то сдавленные всхлипывания это врача выворачивало наизнанку.
Вскоре послышался звук спускаемой воды.
— Простите, что вмешиваюсь, — сказал врач, — но мне представляется важным выяснить подробности. Прежде всего, это сбережет время, к тому же так честнее.
Йенсен кивнул.
— Понимаю.
Полицейский врач повернулся к министру и, глядя на него с ненавистью, спросил:
— Вы меня поняли?
— Как профессиональный политический деятель, я научился оценивать ситуацию.
В голосе министра еще прорывались нотки высокомерия.
— Вы оказались не лучшим учеником. Насколько мне удалось понять, вы совершенно неправильно оценивали ситуацию. Вы и сейчас глубоко заблуждаетесь. Так что я позволю себе повторить: надежда на то, что вы выйдете отсюда, ничтожно мала, вообще кажется сомнительным, что вы покинете пределы этой комнаты. Несколько минут назад я чуть было не поддался искушению расправиться с вами. Смею вас уверить, что у многих моих товарищей терпения гораздо меньше.
Министр бросил боязливый взгляд на человека в зеленом комбинезоне.
— Он напуган, — холодно заметил Йенсен. — Вы уже продемонстрировали свою силу, и я не вижу смысла подчеркивать это вторично. Свидетель, чувствующий себя свободно, предпочтительнее свидетеля, над которым висит физическая и моральная угроза.
— Так сказано в полицейской инструкции, — сухо сказал врач. — Между прочим, вы меня неправильно поняли. Для меня это не вопрос предпочтения, а чисто моральная проблема. Я имею в виду честность. И если вы пользуетесь деревянной линейкой, место которой в музее, я предпочитаю придерживаться устаревших этических принципов. Мне это кажется не менее полезным.
Йенсен промолчал.
— Вы закончили обмен мнениями? — неожиданно спросил министр.
— Как видите.
— В таком случае хочу сказать, что я полностью оценил смысл ваших слов. Насколько я понял, если я не проявлю желания ответить на ваши вопросы, меня прикончат. И вы, — он обратился к врачу, — не откажетесь сделать это лично.
— Примерно так, — подтвердил тот.
— Для меня это весьма убедительный аргумент. Итак, что вы хотите знать?
Врач не ответил. Он только кивнул в сторону Йенсена и вернулся к окну.
Йенсен уткнулся в записи. Перелистав несколько страниц, он спросил:
— Так вы утверждаете, что, по заверениям ученых, препарат считался совершенно безвредным?
— Вот именно. В противном случае мы бы никогда им не воспользовались.
— Кто первый высказал мысль о его применении?
— Не я.
— Кто же?
— На этот вопрос не так легко ответить.
Йенсен выждал, пока министр собирался с мыслями.
Наконец он сказал:
— Я жду.
— Исследовательский институт Министерства обороны был экономически выгодным предприятием. На протяжении ряда лет ученые института экспериментировали со многими препаратами, причем, заметьте, исключительно успешно, особенно в области биохимии. Затем лицензии на эти препараты продавали в другие страны, что вело к дополнительному притоку иностранного капитала и тем самым приносило пользу всему обществу.
— Препараты предназначались для военных нужд?
— Да, по большей части. Например, средства для уничтожения растительного покрова или же для гуманной бактериологической войны.
— Как это надо понимать?
— Речь идет о средствах, предназначенных в первую очередь не для умерщвления, а скорее для временного выведения из строя вражеских войск и враждебно настроенного гражданского населения. Разумеется, у нас в стране в подобных средствах ведения бактериологической войны нет надобности, но в другой части земного шара они широко применялись для борьбы с мировым комму…
Он осекся и бросил взгляд в сторону окна.
— Продолжайте, — сказал Йенсен.
— Как выяснилось, эти средства оказались в чем-то неэффективными. А так как в капиталистическом мире существует широкий спрос на биохимическое оружие, которое временно выводит противника из строя, группа ученых исследовательского института Министерства обороны начала работать над этой проблемой. Это были отличные специалисты, они добились значительных успехов в других областях. Разумеется, их исследования проводились в глубоком секрете — таковы условия иностранных заказчиков, которые субсидировали работы.
— Кто знал о полученных результатах?
— Помимо заказчиков — лишь члены специального правительственного комитета. В отдельных случаях информировали также службу безопасности и высшее военное руководство.
— Вы лично входили в комитет?
Министр неуверенно взглянул на Йенсена.
— Да, — после некоторого колебания ответил он. — Пожалуй, это бессмысленно отрицать.
— Продолжайте.
— Насколько мне известно, ученые пытались создать вещество, которое бы на время делало людей пассивными — это относится к армии противника или враждебно настроенным группам населения. Исследования затянулись, заказчики начали проявлять нетерпение и через дипломатические каналы несколько раз обращались в комитет с требованием отчета о проделанной работе. Тогда комитет в свою очередь потребовал, чтобы ему сообщались результаты исследований. На протяжении двух лет мы регулярно получали сведения от руководителя исследовательской группы.
Где-то в глубине здания неожиданно раздался голос. Министр прислушался.
— Радио, — пояснил врач. — Это заговорило радио. Мы присутствуем при так называемом историческом моменте.
— Так о чем он вам сообщал? — спросил Йенсен.
— Работа, по его словам, шла нормально, только… Короче говоря, успеха добиться пока не удалось, пришлось выйти за рамки выделенных средств и требуются новые ассигнования, чтобы можно было продолжить исследования.
— И больше ничего?
— К одной из служебных записок было приложено дополнение.
— Вы можете рассказать о его сути?
