— Вы и мисс Бренвен будете пить чай позже? — спросила она.
— Да, думаю, что да. Накройте в библиотеке. Да, миссис Бичер, у нас осталось еще немного того песочного печенья, которое вы пекли на этой неделе?
Она кивнула.
— Хорошо. Принесите его тоже. Где-нибудь через час. Я собираюсь прогуляться.
— День-то не очень хорош для прогулок, — заметила она, глядя своими зоркими птичьими глазами на Гарри в то время, как он натягивал пелерину через голову. — Но все равно, я думаю, что в этой штуке вам будет достаточно тепло.
— Да, я тоже думаю, что не замерзну, — ответил Гарри, ухмыльнувшись. Он знал, что его экономка не любит эту пелерину, и не любит именно по той причине, по которой она так нравилась ему самому. Миссис Бичер считала, что в этой пелерине он выглядит как колдун. Он же предпочитал думать, что похож в ней на мудреца, что было вовсе не одно и то же, если придерживаться четкой терминологии; но в понимании миссис Бичер два этих понятия настолько близки, что между ними практически не было никакой разницы.
Ветер был холодным; края пелерины хлестали его по ногам, а уже отросшие седые волосы ветер сдувал назад. Со своим высоким ростом и аскетическим лицом Гарри представлял собой весьма впечатляющую фигуру. Спустившись наискосок по холму, он прошел под террасой и повернулся, чтобы посмотреть на Рейвен-Хилл. Из труб поднимались струйки дыма, и весь дом олицетворял собой комфорт и уют существования этого старого колониального сквайра. Низко висевшие свинцовые тучи становились все тоньше, и на западе уже появилась полоска прозрачного сияющего неба. Он отвернулся от дома и посмотрел прямо вверх, туда, где ветер закручивал спиралью низко висящие тяжелые облака. На мгновение он сам растворился в этом величественном медленном водовороте движения. По правде говоря, он хотел бы превратиться в ворона. Или лучше в какую-нибудь еще более крупную птицу, например филина. Да. Большой, мудрый, седой филин с огромным размахом крыльев. Он оседлал бы облака и даже сам ветер. Ах!
Гарри поднял воротник пелерины и снова зашагал. Он ощущал беспокойство, которое росло с каждым днем. Он не хотел сидеть здесь, он хотел быть в Англии. Или скорее даже в Шотландии, в ее северной части, там, где одни голые скалы, ледяное море и холодный ветер. О, как было бы замечательно провести зиму на священном острове Иона!
У подножия холма он повернулся и решил обойти холм вокруг. Он вернется к дому спереди. Бичер был на лугу на садовом тракторе — глупый старик все еще подстригал траву в это время года. Гарри помахал ему рукой, но Бичер его не заметил. Гарри пошел дальше, потирая нос. Сейчас он двигался прямо против ветра. Он обжигал ему ноздри и выдавливал из глаз слезы.
Да, было бы прекрасно провести зиму на Ионе. Последние пару лет он никуда не ездил, и его резервный капитал заметно округлился. Он мог себе это позволить. Да, он мог бы себе позволить потратить деньги, но не время. Что-то произошло с Бренвен. Возможно, и с Джейсоном также, но происходящее с Джейсоном не имело никакого значения, если не считать того, что оно влияло на Бренвен. Она явно была в стрессе, это очевидно, и как раз в то время, когда Гарри нащупал пути, с помощью которых он мог бы повлиять на ее нежелание использовать свои психические возможности. Он сжал пальцы в кулак и почувствовал в них покалывание при воспоминании о том, что произошло в Пятой башне замка Лланфарен, когда его и Бренвен силы объединились — при выходе из башни он даже смог развернуть поворотный камень одной только силой мысли! Ни до ни после этого он не мог самостоятельно проделать ничего подобного, во всяком случае не в этой жизни. И потом, после такого опыта, она просто закрылась, отстранилась от всего, как будто бы закрыла водопроводный кран!
Что ж, не стоит отчаиваться. Все еще будет, и, может быть, очень скоро. Он долго и тщательно подготавливал ее к этому, никогда не используя слово «видение», так как по каким-то причинам это отпугивало ее. Он помнил, по крайней мере, в большинстве случаев, что нужно говорить «интуитивный» вместо «психический», когда разговариваешь с ней о подобных вещах. Интуиция, развитая до такой степени, как у Бренвен, была все равно тем же самым, что и психическая сила… Просто слово «интуиция» большинство людей считали более приемлемым.
Сейчас он находился у самого подножия холма, но крутой склон мешал ему видеть дом. Он решил подняться наверх по легкому пути — по мощеной подъездной дороге. Да, ему определенно нужно больше гулять, иначе, когда он снова окажется в Англии или Шотландии, он будет в такой ужасной форме, что не сможет ходить там столько, сколько необходимо.
На полпути вверх ему пришлось остановиться и отдохнуть. Что бы ни происходило сейчас с Бренвен, возможно, это к лучшему. Стресс, который она сейчас испытывала, заставлял ее в большей степени использовать свои психические способности — Гарри это чувствовал, и он был уверен, что она делает это неосознанно. Если бы, например, он мог деликатно указать ей на то, что она уже делает, поймать ее, так сказать, в процессе… Отдыхая, он снова стал спиной к ветру, и волосы лезли ему прямо в лицо, закрывая глаза. Он нетерпеливо отбросил их назад; в юности он завидовал мужчинам с жесткими, густыми волосами, которые не мог сдуть никакой ветер.
По правде говоря, он и сейчас завидовал. Такие волосы были у Джейсона.
Джейсон! Гарри снова зашагал. Джейсон что-то задумал. Гарри хотелось бы знать — что? В последнее время он редко удостаивал своим посещением собрания преподавателей и разные общественные мероприятия. Иногда он требовал, чтобы Бренвен шла одна, представляя их обоих; в таких случаях она брала с собой Гарри в качестве сопровождающего. Джейсон разъярился бы, если б узнал об этом, но откуда ему знать? Своими долгими и частыми отлучками он отдалился от всех и даже от студентов, которые жаловались, что очень много лекций читается не им, а преподавателем-ассистентом. Этот негодяй уже потерял бы место, если бы не был так осторожен. Джейсон в свое время поступил хитро, не оговорив срок пребывания в должности. Вероятно, он останется в колледже столько, сколько захочет, несмотря на нарушения, которые другим просто так не прошли бы. Когда-нибудь, подумал Гарри, он узнает, кто приложил руку к появлению Джейсона Фарадея среди преподавателей Редмундского колледжа.
Гарри поднялся по ступенькам от арки к дому и остановился. Он повернулся спиной к Рейвен-Хиллу, как если бы ему хотелось обозреть свою землю с этого великолепного места, выбранного еще его предками. Но он не смотрел, а размышлял о сложности своих взаимоотношений с Бренвен. Значит, она не стала бы называть его дядюшкой! Он печально улыбнулся. По возрасту он мог бы быть ее отцом — но многие мужчины любят и женятся на женщинах, которые намного моложе их. Его беспокоил не ее возраст, а его собственный. Он чувствовал себя слишком старым и в то же время был уверен, что если бы был моложе, то непременно захотел бы увести Бренвен от Джейсона и самому жениться на ней. Он мало-помалу влюблялся в нее в течение тех месяцев, которые она работала у него в доме. Ему нравилось, когда она находилась у него. Самым удивительным было то, что это также нравилось и миссис Бичер. Старушка положительно была без ума от Бренвен.
Гарри в последний раз взглянул на небо. Он войдет в дом прямо в этой пелерине, которая делает его так похожим на мудреца и волшебника, и скажет Бренвен, что он прочел заклинание, чтобы изменилась погода. Какими бы ни были его мальчишеские мечты о ней, он будет придерживаться роли друга и ментора. Он был уверен, что время, когда он сможет подтолкнуть ее к использованию ее «интуитивных» способностей, уже приближается. В теперешнем состоянии, независимо от причин, которыми оно было вызвано, ее психические силы могли бы помочь ей, и сегодня он скажет ей это. Он должен заставить ее открыться ему.
Бренвен и миссис Бичер сидели в библиотеке, ожидая его. Круглый столик, покрытый вязанной крючком скатертью, был накрыт к чаю. Он вошел в комнату, поднял руки так, чтобы распахнувшиеся края пелерины стали похожи на огромные крылья, и величественно сказал:
— Снега не будет. Я прочел заклинание и разогнал облака!
— Ерунда! — сказала миссис Бичер.
Бренвен рассмеялась.
— Где ты раздобыл эту пелерину?
— В Тран-силь-ва-нии, — сказал Гарри голосом Белы Люгоши. Он снял пелерину, бросил ее на кресло
