камерами. — Она смущенно заерзала в кресле. Подобные беседы всегда вызывали у нее чувство неловкости.
— Только не говори мне, что ты недовольна своей карьерой! — резко сказал Гарри.
— Нет, не карьерой…
Бренвен прикусила нижнюю губу. Этот разговор о прошлом не приносил ей ничего хорошего. У нее было одно, но сильное сожаление, и она хотела бы, чтобы Гарри не заставлял ее вспоминать о нем: Уилл Трейси. Сейчас Уилл был уже семейным человеком, он женился пару лет назад на вдове с сыном, познакомившись с ней в Иране, куда Госдепартамент послал его после Ирландии. За последние годы он только однажды написал Бренвен — чтобы рассказать ей о своей женитьбе на Алете Хурави. Она оказалась отличной женой для дипломата — космополитка, воспитывалась в Европе, дальняя родственница шаха — не говоря уже о том, что вышла замуж за Уилла, великолепного отца, уже имея сына Пола. Но Бренвен ощутила близкую опасность в письме Уилла, и с тех пор ей стали часто сниться сны об Уилле: о том, как ему угрожает насилие на земле, залитой кровью. Подобный сон приснился ей и прошлой ночью, и она сейчас как раз пыталась забыть о нем — она не могла знать, что ее сны были пророческими, потому что в 1976 году никто в мире и не слышал об Аятолле.
— Ну вот, — сказал Гарри, кладя свои длинные холодные пальцы ей на запястье, — ты снова отключилась. Но я знаю, как привлечь твое внимание: я собираюсь доверить тебе большую тайну, Бренвен.
Она повернулась к нему и попыталась сосредоточиться на разговоре с Гарри, тряхнув головой и забросив волосы за спину.
— Тайну! Сейчас я попробую угадать… ты наконец открыл утерянные секреты друидов!
— Это не повод для шуток, — проворчал Гарри. — Это совсем непохоже на тебя и очень зло. Особенно если учесть, как долго и упорно ты отказываешься помочь мне! — Взгляд Гарри стал пронизывающим, и на какую-то долю секунды он внушил ей страх.
— Ох! Извини. — Бренвен отказывалась воспринимать его всерьез. — Возьми еще хлеба. Я действительно хочу, чтобы ты посвятил меня в эту тайну, Гарри?
— О да, да, я думаю, что ты этого хочешь. Но сначала скажи мне: когда ты в последний раз бросала камни?
— Недавно. Я использую их как вспомогательное средство при медитации. Я говорила тебе об этом давным-давно. Почему ты спрашиваешь?
Гарри хмыкнул.
— Интересно, что бы сказали все эти люди, которые смотрят на тебя по телевизору, если бы увидели, как ты склоняешься над своими руническими камнями, а твои длинные волосы спадают тебе на лицо?
— Они бы подумали, что я сошла с ума. Или хуже, что я — ведьма. — Бренвен сделала гримасу. — И моя карьера пошла бы прахом. Это уже больше не расхлябанные шестидесятые, ты сам знаешь это. После того как в Белом доме оказался Форд, а теперь Картер, все более необычное, чем европейский футбол или несколько орехов в стакане с кока-колой, явно считается выходящим за рамки общепринятого! Кроме того, моя духовная жизнь никого не касается. Может быть, только иногда тебя. Ну что, ты все еще хочешь поделиться со мной своей тайной? Потому что если нет, то у меня тоже есть о чем тебе рассказать. Собственно, для этого я и пригласила тебя сегодня.
— Ты меня заинтриговала! — Гарри улыбнулся своей обычной немного кривоватой улыбкой. Он поел и отставил тарелку в сторону, так чтобы можно было опереться локтями на стол. — Ты расскажешь мне свой секрет, и я расскажу тебе свой.
— Ты первый. Сознаюсь, что уже умираю от любопытства.
— Хорошо. И имей в виду, это действительно секрет. Прямо здесь, в Вашингтоне, есть изумительная группа людей, которые тихо встречаются приблизительно раз в месяц, чтобы обсудить интересующие их проблемы. Попасть на встречу или стать членом группы можно только по специальному приглашению. Я стал членом этой группы три года назад, после публикации монографии по архетипологии «Стоящих Камней» в Англии — ты, наверное, помнишь ее, ты помогала проводить мне исследования.
— Помню. — Бренвен перестала есть, рассказ Гарри полностью захватил ее внимание. Она ощущала в себе необычное возбуждение ожидания, как будто бы он должен был сейчас сказать или сделать что-то очень важное для нее.
— У этой группы нет названия. По крайней мере официального. Я называю ее «Психическим подпольем».
— Психическое подполье? Здесь, в Вашингтоне? — По телу Бренвен пробежала легкая дрожь. — Гарри, но это очаровательно!
— Да. А если бы ты знала, какие люди туда приходят! Разумеется, тайно, ты же сама сказала только что, что твоя карьера может пойти прахом, если кто-то узнает о твоем гадании на рунических камнях. Так же и для них.
— Угу. — Бренвен задумалась. Пробежавшая по ней дрожь была дрожью волнения, страха и тревоги одновременно. — Гарри, но они не занимаются чем-нибудь опасным, правда? Не… не сатанизм ли это или что-нибудь в таком роде?
— Нет, нет, Бог с тобой! — Гарри откинулся на спинку стула и отрицательно замахал руками. — Сатанизм — это религия. Культовая, если хочешь, но все же религия, с поклонением и всем, что подразумевает концепция поклонения. Нас вовсе не интересуют подобные вещи. По правде говоря, мы больше похожи на группу теоретиков, а не практиков — если ты понимаешь, в чем здесь различие. — Бренвен кивнула, чтобы показать, что понимает, и Гарри продолжил: — Мы ищем оккультное знание, оккультное в истинном значении этого слова — то есть скрытое. Мы устраиваем обсуждения, лекции, демонстрации и тому подобное. Я организовал тебе приглашение на нашу следующую встречу в качестве моего гостя. Ты должна прийти, Бренвен. Правда, давно уже наступило время, когда ты просто обязана применить каким-то образом свои способности.
— Ты хочешь, чтобы я прочла руны для этих твоих подпольных друзей. Я буду одним из приглашенных демонстраторов? — осторожно спросила Бренвен.
— И да, и нет. Ты приглашена как потенциальный член группы, а, как я уже сказал, мы скорее теоретики, чем практики. Причем почти каждый — специалист в какой-нибудь конкретной области, и время от времени мы делимся своими знаниями с другими членами группы. Твой талант чтения рун — это как бы плата за вступление в общество. Доказательство твоей откровенности, твоего подлинного интереса. В конце концов, ты работаешь тележурналистом, Бренвен. Несмотря на то, что я поручился за тебя, существует вероятность, что ты придешь только для того, чтобы написать репортаж, а очень немногие из этого подполья готовы оказаться в центре внимания публики. Как только ты продемонстрируешь, что являешься одной из нас, что у тебя есть способности, которые ты обычно скрываешь, ты будешь сразу же принята в общество. После этого ты можешь приходить на встречи, когда пожелаешь, со мной или без меня. Поверь, ты не разочаруешься. Скажи, что придешь!
— Почему сейчас?
— Извини. — Гарри пошевелился в кресле. — Я не понимаю, о чем ты спрашиваешь?
— Я хочу сказать, если ты уже три года являешься членом этой группы, то почему не рассказал мне об этом раньше, а приглашаешь присоединиться к вам только сейчас?
Гарри отбросил назад светлую прядь, упавшую на лицо.
— По правде говоря, я сам не знаю толком почему. Я не думал раньше, что смогу тебя заинтересовать, а сейчас… такое ощущение, будто наступил подходящий момент. Ты можешь назвать это интуицией, но я просто чувствую, что для тебя настало время присоединиться ко мне.
Бренвен поняла его. У нее у самой было точно такое же чувство. Она доверяла этому ощущению тем больше, что привыкла оказывать сопротивление любому давлению, которое Гарри оказывал на нее в этом направлении, а на этот раз она не ощущала внутри никакого отталкивания. И все же нужна осторожность. Не отводя от Гарри своих сине-зеленых глаз, она спросила:
— А другие члены этого «Психического подполья», они обладают подобной силой?
— Некоторые обладают. Думаю, этого хочется большинству из них, но доступно лишь немногим.
Гарри заерзал, пытаясь устроиться поудобнее на стуле с высокой прямой спинкой. Он чувствовал, что Бренвен мысленно проверяет его, и ему это не нравилось. Он подумал, не выставить ли ему внутреннее
