останется кровь. Украинцы использовали для этого нож, освященный на Пасху.
Особое магическое значение приписывали ножу, воткнутому в землю. Южные славяне для защиты от града втыкали в землю ножи, косы, топоры или головешки от бадняка. В Волынской губернии, чтобы разогнать грозовую тучу ножом, освященным вместе с пасхальными яствами, трижды крестили приближающуюся грозовую тучу и молились за души умерших без покаяния, а потом нож всаживали в землю. По поверьям Орловской губернии, если вскочить в круговорот вихря и воткнуть в землю нож, то зарежешь черта. Белорусы втыкали нож в то место, на котором упал ребенок.
В Вятской области, выпуская корову из хлева, вбивали камнем нож в порог и говорили: «Как с этого ножа медведь мяса не ест, так и нашу Пеструхоньку не ешь», после этого через нож переводили корову. В Ровенской области, чтобы уберечь скотину, вставали до восхода солнца, раздевались, брали нож или косу под левую руку, трижды обегали вокруг хлева и втыкали нож в стенку. В Белоруссии, если пропадала корова, то втыкали нож в порог, в стену или в притолоку над дверями, чтобы звери не тронули скотину. В белорусском Полесье, если скотина заблудилась в лесу, хозяин обращался к знахарю с просьбой «засечь» ее. Знахарь шел в лес, находил дерево, больше других покрытое зелеными листьями, поднимал кверху принесенный с собой нож и читал заговор, в котором просил Бога и св. Юрия «засечь» скотину. Произнося последнее слово заговора, знахарь вбивал нож в дерево и возвращался домой. На следующий день перед восходом солнца он снова шел в лес и вынимал нож из дерева. Если тот оставался чистым, то это означало, что животное не погибло и уже не сойдет с того места, где оно находилось, когда его «засекали», а также что оно защищено от волков.
В Белоруссии и на Украине, чтобы навредить ведьме, отбирающей молоко у коров, процеживали молоко через нож, серп или иголки. Например, в Черниговской области, если корова доилась кровью, то лили молоко на нож, положенный под цедилкой на подойник, — этим «ведьме перерезаешь язык».
Вместе с тем в быличках нож описывается как одно из орудий ведьм, отбирающих молоко: ведьма втыкает нож в соху, столб или дерево — и молоко течет по острию ножа, а в соседнем стаде начинает реветь корова, которая остается с пустым выменем. Украинцы Овручского района говорили, что, когда ведьма захочет молока, она идет к себе в хлев, забивает в соху нож и подставляет доенку, молоко так и бежит струей с ножа.
В русских быличках колдун перепрыгивает или кувыркается через нож или 12 ножей, воткнутых в землю лезвиями кверху, чтобы превратиться в волка, а ведьма таким же образом превращается в собаку или свинью. Потом волк-оборотень возвращается и перепрыгивает через те же ножи с другой стороны, однако если за это время кто-нибудь вынет ножи, то он так и останется зверем.
В русских гаданиях девушка накрывает стол для суженого, причем ставит на скатерть два прибора с ножами и вилками; когда придет суженый и сядет за стол, девушка должна сорвать скатерть со стола; если же она не успеет, то суженый ее зарежет (Костромская губерния).
Нож имел и фаллическую символику: в Словении невеста, которая не хотела иметь детей, покупала в лавке, не торгуясь, складной нож и держала его при себе сложенным во время венчания.
Обращение с ножом регламентировалось множеством правил и запретов. По поверьям восточных славян, если нож лежит на столе лезвием кверху — быть ссоре; нельзя есть с ножа — будешь сердитым. Нельзя играть ножом — будет ссора.
Колесо
Колесо — символ круга и движения; ассоциируется с вращением небесных светил; наделяется вредоносными признаками (как возможная ипостась ведьмы) и одновременно свойствами оберега.
Солярная символика колеса проявляется в фольклоре, верованиях и народном орнаменте: ср. космогонические поверья о том, что солнце — это «большое колесо» (полес.); то солнце после своего захода превращается в колесо и катится всю ночь под землей квостоку (рус.); а также популярный образ солнца как колеса в восточно-славянских обрядовых песнях («Колесом, колесом сонычко в гору йде»). В украинских песнях солнце изображалось как колесо, которое «выше тыну стояло, много дива видало».
Другой ряд значений раскрывается в демонологических верованиях о колесе как одной из ипостасей ведьм и колдунов либо как средстве передвижения нечистой силы: «Ведьма превращается в колесо, в овцу, в чего хочешь. Колесо как-то катилось, а кто-то — хоп! — одну спицу и вырвал, а женщина (ведьма) вот без руки и осталась» (Калужская область); «Если увидишь на Купалу, як бежить колесо, дак взять и на веревку его и повесить, та ведьма и умре!» (Черниговская область). По украинским житомирским поверьям, в купальском костре сжигались старые колеса, метлы и бороны — для того, чтобы ведьма не могла на них ездить. Согласно южно-русским поверьям, ведьма преследует человека в Ивановскую ночь в виде катящегося по дороге колеса, и если его проткнуть палкой, то наутро женщина-ведьма окажется пробитой колом. Чтобы распознать, кто в селе занимается колдовством, жители Орловской губернии в ночь накануне Петрова дня катали по улицам надетое на палку новое колесо: считалось, что оно должно лопнуть возле дома, где живет колдун. Кашубы тоже верили, что если возле чьего-то двора отскочит колесо у едущей телеги, то именно там живет ведьма. Для того чтобы отогнать ведьму от хлебного поля и не дать ей отобрать, урожай вечером накануне Ивана Купалы парни насаживали на кол старое колесо, поджигали его и обходили вокруг ржаной нивы (Смоленская губерния).
У восточных славян был известен обычай катать колесо по улицам села, приуроченный к Юрьеву дню (укр. карпат.), Иванову дню (бел., укр.), Петрову дню (ю. — рус.): старое тележное колесо (либо колесо, сплетенное из веников, либо большой венок из зелени, резиновые покрышки и т. п.) зажигали и скатывали с горы вниз или катали его по селу; иногда устраивали на колесе сиденье и катали на нем девушек. Такое катание колеса приобретало значение оберега от нечистой силы. Например, на Гуцулыцине зажженные колеса пускали с горы в Юрьев день как средство защиты против ведьм; белорусы Витебщины считали, что если на Купалу катать по улице колесо, то это причиняет мучение местным ведьмам. В Полесье (Гомельская область) хозяева катали колесо вокруг своего дома, чтобы защитить цыплят от коршуна, домашний скот — от диких зверей, а затем укрепляли это колесо на высоком шесте и оставляли стоять до следующего Иванова дня.
На Масленицу, на Ивана Купалу, в Петров день и другие праздники кое-где было принято устанавливать посреди села колесо на высоком шесте; это сооружение соотносилось с универсальным у славян образом Мирового Древа (либо выступало в роли обрядового деревца) и в то же время обозначало ритуальный центр празднества. Так, на Украине и в Белоруссии вокруг такого шеста с надетым на него колесом устраивали купальские гулянья, игры и хороводы. В русских масленичных обрядах сверху на колесо сажали ряженых «мужика» или «бабу с прялкой»; прикрепляли к колесу знамя и в таком виде возили повозку по селу.
В хозяйственной и лечебной магии нередко практиковалось протаскивание предметов сквозь ступицу колеса. Например, чтобы обезвредить вырванную со своего поля «завитку», ее сначала протаскивали сквозь ступицу колеса, а потом сжигали (полес.). При укусе змеи рану мыли водой, которую затем проливали через колесное отверстие (рус.). Белорусы, чтобы обеспечить всхожесть семян, пересыпали их через ступицу колеса.
В восточно-славянских детских закличках, призванных сбить с пути летящих птиц, колесо символизирует замкнутое круговое движение. У белорусов и украинцев такие заклички адресовались аистам, журавлям или гусям: «Дядька бусел (т. е. аист), закружись колесом! Твои дети за лесом!» или «Колесом дорога!».
Негативная семантика колеса проявляется в белорусских запретах, относящихся к невесте, наступать ногой на колесо, садясь в телегу или сходя с нее, «иначе у молодой столько лет не будет детей, сколько спиц в колесе». Хозяева не позволяли собаке есть то сало, которым подмазывали тележные колеса, иначе бы она заболела бешенством.
