Тогда Носферату, взмахнув перед камерой полою черного плаща с пелериной, поднялся к Ане на сцену. Публика засвистела и зарукоплескала, признав кого-то известного под маской кровопийцы.
Аня подняла глаза, и Носферату с холодной улыбкой пригласил ее на танец.
«Играй!» — вспыхнуло в ней.
Как завороженные следили Костя и компания за танцем вампира и русалки.
Опустив микрофон вниз на время проигрыша и глядя на собственный локоть, Аня слушала, о чем ей толкует партнер. Если бы шелк умел говорить, он говорил бы голосом этого мужчины.
— Люди сами виноваты в том, что становятся вампирами! — вкрадчиво сказал Носферату, наклоняясь к ее уху.
Не подняв ресниц, та усомнилась:
— Разве так?
— А разве не так? — он хозяйским жестом отвел ее зеленую челку со лба и рукой, на указательном пальце которой холодно сверкнуло кольцо-коготь, приподнял лицо Ани за подбородок. — Посмотри на меня!
— Не хочу!
— Тебе только так кажется. Посмотри!
Она ударила его по руке и отпрянула с ледяным взглядом:
— Вы забываетесь!
Носферату обрадованно расхохотался:
— Вот и ответ, прекрасная русалка! Обрати внимание: у тебя был выбор, и ты…
— Я поняла, о чем вы будете толковать. Вы еще не поднялись на эту сцену, как я знала, что вы скажете: «
На его смертельно бледном лице мелькнуло не удивление, нет, но какое-то подобие его. Словно он и ожидал услышать от нее эти слова, но только вообще, не именно сейчас. Носферату вгляделся в Аню.
— У тебя был выбор, и ты его сделала. Поэтому ты здесь сейчас, а я рядом с тобой. Всё есть выбор, так почему…
— Выбор выбору рознь. То, о чем сказали вы, несет в себе какой-то порочный посыл…
— Вот как? — вампир вздернул бровь и угрожающе оскалил клыки; девушка могла бы поклясться, что они у него не вставные.
Аня отступила от него из-за необходимости допеть последние строчки песни и под финальные аккорды, снова опустив микрофон, договорила на ухо собеседнику:
— Кто посмеет взять на себя смелость быть роком для ближнего своего?
— Кто? — Носферату усмехнулся. — Кто угодно! Маньяк в подворотне, кучка скинхедов за углом, члены призывной комиссии, армейские «деды»…
— Это какая-то больная логика! — быстро возразила Аня. — Такого не должно быть…
— Но это есть!
— Смертный не смеет испытывать другого смертного! У него нет для этого полномочий свыше!
— Он сам взял на себя эти полномочия. И потому сам отвечает за все свои поступки и за свой выбор! Впрочем, теория ваша интересна… по-своему. Но нежизнеспособна. Благодарю за танец, леди! — он высокопарно облобызал ее кисть, а когда зрители захлопали, степенно спустился вниз и послал затем Ане три воздушных поцелуя.
— Если судить по уровню шума… — начал было ведущий, но Кашин-Люцифер перебил его:
— Если судить по уровню шума, наша русалочка выиграла главный приз сегодняшнего конкурса! Мотоцикл — на сцену!
В облаке сизых выхлопных из-за кулис выскочил байкер на черной «Ямахе».
Вера запрыгала, как сумасшедшая, и захлопала в ладоши:
— Надо же! Надо же!
— Классный мотик… — заметил Валера-Крик, уже снявший маску и оказавшийся невероятно конопатым мужичком с телячьими ресницами и хитрющими глазами сатира. — Это я наколдунил вам удачу, детки! Благодарите дядю Лерыча!
— Угу, и часовню тоже ты развалил! — Костя похлопал его по плечу. — Свободен!
— Ну прокатиться-то дадите?
— А ты Аню об этом и спроси.
— А ты с ней… разве не… нет? Не вместе?
Костя покачал головой, и Валера в развевающихся черных одеждах понесся домогаться «Ямахи» у ее новой хозяйки.
— Вот так! — сказала Вера Косте. — А ты не щелкай клювом. В большой семье, как известно…
— Какой-то странный сегодня Нагафенов, — не дослушав ее, сказал тот. — Может, его бродячий вампир искусал?..
Шум на площади постепенно стих.
Валера все оглядывался на оставленную у палаток «Ямаху», красиво мерцавшую в отблесках костра, и посасывал баночное пиво. Остальные сидели вокруг огня и завороженно внимали танцу пламени.
— Всё! Пора идти гадать! — Вера решительно поднялась с бревна и шагнула за пределы света, в темноту. — Друиды мы, аль не друиды?
— Мы ошалелые полуночники! — зверски зевая, ответил толстячок Иван. — Может, лучше на боковую? Всю неделю мечтаю выспаться…
Толик не выдержал:
— А тебе-то кто не давал?
— Кто! Вдохновение!
— А ты его в следующий раз палитрой отполируй. А для верности этим своим… мольбертом гаси!
— Пол-литрой пусть полирует, — вмешался Валера, пожирая взглядом переодевшуюся в обычную, Верину, одежду Аню. — И еще кое-кем, не при дамах буде сказано!
Аня сонно моргала и клевала носом. Казалось, она в своих раздумьях совершенно забыла о том, что ее окружают люди. Костя осторожно подставил ей плечо, но тут из палатки с диким воплем вылетела Вера:
— О господи боже мой! — она обмахивала себя руками с таким выражением на лице, словно на нее одежду забралась целая стая пауков. — Там кто-то был! Там кто-то был!
— Где? — с набитым ртом спросил Толик.
— В палатке! В палатке! О-о-о-о! Какой кошмар!
Мужчины бросились проверять, не забрался ли туда какой-нибудь приблудившийся жулик. Вера села к костру и прижалась боком к равнодушной Ане.
— Представляешь, ставлю я зеркало, в руке фонарик, навожу луч на свое отражение… а
— Это хорошо… — флегматично протянула Аня.
— Чего хорошего?
— Ты считаешь, что без отражения лучше?
— Да тьфу ты! Не отражение!
— Чем жуткая?
