дамский журнал, прикрывавший пачку сигарет. — Опять при ней куришь?
— При ней не курю!
— Расскажи это тому, с фотографии, — с обманчивым добродушием кивнул Серапионов и даже слегка улыбнулся. — В квартире воняет, как в коммуналке с алкашами…
Снежана потупилась.
— Оксана! — вдруг крикнул Андрей и с удовлетворением отметил: бывшая подружка сильно вздрогнула от его возгласа и обрушилась в кресло. — Мы опоздаем, детка!
— Ну сча-а-ас! — раздался капризный детский голосок из спальни.
— Когда мы уедем, проветри квартиру.
— Хорошо… — беззвучно пролепетала Снежана, мечтая, чтобы они поскорее убрались.
Раздались тяжелые шаги, и в зале возникла наряженная полная девочка. Андрей подпер подбородок большим пальцем и слегка покусал фалангу указательного, с трудом сдерживая смех. Увы, но дурновкусие передается по наследству.
Совершенно без намеков на талию, широкая, угловатая, Оксана надела трикотажное блестящее платье в обтяжку по фигуре, с какими-то идиотскими рюшами на подоле, розочками по вырезу ворота и бантиками по бокам. Личико, безусловно хорошенькое, портили безобразные дешевые заколки и кошмарная прическа.
— Кажется, мне до ее замужества придется ходить с вами по магазинам и выбирать для нее тряпки… — вздохнул Серапионов, поднялся, кинул на Снежану убийственный взгляд и, подойдя к дочери, положил ей руки на плечи. — Пойдем, детка, проветрим твой гардероб…
Когда они удалились переодеваться, Снежана бессильно уронила голову на подлокотник и разрыдалась.
Пока Оксана переодевала платье, Андрей посмотрел ее рисунки. Принцессы, феи, золушки… Стандарт. Он слегка дернул уголками рта. Сойдет. На большее никто и не рассчитывал. Игры «в доктора» в детском саду, плавно переходящие в обжимания в пустой классной комнате и ранний брак «по залету». Если он вообще состоится, этот брак. Нет, Оксанку надо отсюда забирать, иначе она со стопроцентной вероятностью повторит судьбу своей мамаши…
— Па, смотри!
Андрей оглянулся и кивнул. Ну вот, уже гораздо лучше. Хотя походить с нею по магазинам не помешает. Потом как-нибудь…
— Садись, Оксана, — он усадил дочь перед зеркалом, распутал заколки, расчесал ее густые длинные волосы, собрал их в «хвост» на затылке, а затем просто закрутил этот «хвост» в клубочек и заколол шпильками.
Стирать мамину помаду пришлось салфетками, причем довольно долго.
Ребенок преобразился. Андрей снова вздохнул, похлопал ее по плечу и со словами:
— Пойдем, не то опоздаем, — направился в прихожую.
Оксана кокетливо прищурилась в отражение, похлопала себя по щекам, а потом вприпрыжку помчалась за отцом.
Выйдя из подъезда, она умышленно замедлила шаг, чтобы в степенной неторопливости насладиться «завидками» гуляющих сверстников. Андрей с ироничной усмешкой держал открытой для нее заднюю дверцу своего джипа. Оксана демонстративно подала ему руку и, со всей доступной ее неуклюжему телу грацией, вскарабкалась в машину.
Зал Консерватории был полон.
— Пап, а что такое «Рок-опера»? — спросила Оксана, стараясь перекричать всех.
— Садись, — Андрей притянул ее за руку и усадил в кресло. — Это наш театр, Санкт-Петербургский. Название театра, понимаешь? Спектакли играют, где говорят и поют: рок-оперы, мюзиклы…
Боже мой! Девице семь лет! Андрей не переставал удивляться. Хорошо хоть читать умеет, и то заслуга молодчины-гувернантки…
— А мне скучно, когда поют.
— Тебе понравится. Тут красиво поют, — посулил Серапионов.
Оксана недоверчиво покривилась и во время спектакля извертелась так, что Андрей дал себе зарок: впредь покупать ей кассеты и диски с тупыми американскими мультиками — пока не поумнеет. Пусть смотрит всю эту белиберду дома и не ставит его в нелепое положение перед людьми…
А когда актеры исполняли самую известную сагу спектакля, ему пришлось даже шикнуть на дочь. После чего с трудом удалось настроиться на нужную волну. Он рассчитывал отвести здесь душу, а получилось то, что получилось… Хочешь испортить себе впечатление от чего-либо — возьми с собой ребенка.
И вдруг Серапионову вспомнились те строфы стихотворения Андрея Вознесенского, которые традиционно пропускаются в «Юноне» и «Авось». И холодок побежал по его спине от какой-то смутной, неоформившейся догадки:
Со сцены же звучало другое — последнее, повторяемое не один раз — четверостишие:
Разочарованный, недовольный, привезя Оксану к матери, Андрей даже не стал (к Снежаниному удовольствию) больше придираться к мелочам.
— Когда ты в следующий раз приедешь, Андрей? — спросила осмелевшая женщина.
Серапионов не удостоил ее ответа и поехал к себе в офис. Было уже поздно, в здании не было никого, кроме расшаркавшейся перед ним охраны. Самое время спокойно поработать. Не ехать же домой дрыхнуть, в конце концов. В таком настроении Андрей приезжать домой не любил.
— У вас, Андрей Константиныч, в кабинете весь вечер телефон разрывается, — услужливо сообщил один из охранников. — Все давно ушли, а там трезвонит и трезвонит…
