даже и не говорю!
Кулаптр похлопал его по плечу и с улыбкой покинул свою спутницу.
— Тебе понравилось? О, Природа! Мы столько готовились, а потом исчез Ашшур… Я думала, будет полный провал… Как тебе Ишвар в роли судьи? По-моему, он справился отлично! Почти без запинки говорил на
— Защебетала, защебетала! — усмехнулся Сетен и слегка коснулся губами ее пальцев. — Можешь гордиться.
— Где Ал?
— Не знаю…
Будь на месте Танрэй кто-нибудь другой, экономисту было бы просто солгать, пряча свое лицо в тени. Но она поняла, что Сетен знает. И даже увидела сквозь стекло купола павильона, что Ал разговаривает на ассендо с Ормоной. Многое было видно внутри этого сказочно-воздушного, изысканно-прозрачного здания…
— Танрэй! Мы с мамой в восторге!
Тессетен предпочел смешаться с толпой, оставив Танрэй в обществе ее родителей, рассыпавшихся похвалами.
И тут громыхнул первый раскат грома. Сразу начался ливень, и все, кто находился на открытом ассендо, заторопились вниз.
Встряхиваясь, по зарослям бежал громадный волк. Дождь застал его в пути.
Гвардейцы сменились на вахте. Теперь те, кто дежурили в павильоне во время спектакля, могли отдохнуть. Саткрон предложил Дрэяну пройтись, но тот отказался.
…Вода просочилась в щель, образовавшуюся между перекрытиями купола. Крепеж слегка дернулся, соединение ослабло еще немного…
Ливень закончился на удивление быстро, ветер живо раздул тучи, вновь приоткрывая лик Селенио. Дома Кула-Ори казались безжизненными, лишь выстроенный на возвышенности, близ реки Кула-Шри, павильон Теснауто сверкал и переливался праздничными огнями. Здесь, в таком отдалении от мятежных Оритана и Ариноры, люди словно забыли о терзающей их мир войне…
— Я едва тебя нашел! — Ал обнял жену за плечи и поцеловал ее в шею.
Танрэй покосилась на сверкнувшую черными глазами Ормону, перевела взгляд на супруга:
— А я и не пряталась…
Он засмеялся:
— Ну прости, что не прибежал с похвалами. Я просил Тессетена извиниться за меня: было срочное дело. Ормона сообщила, что гвардейцы… впрочем, не хочу об этом сейчас. Давай после праздника?
— Говори, коли уж начал, — Танрэй ощутила, что ноги ее стали непослушными, и села на бортик высокого фонтана в центре зала; повсюду кружились танцующие пары и звенела жизнерадостная музыка оританян, этих вечных оптимистов…
— Танрэй…
— Нашли Ашшура?
— Да.
Она закрыла лицо руками. Спрятаться бы сейчас под той удобной маской. Что же это происходит?
— Давай лучше потанцуем, солнышко. Вставай, вставай! Отбрось эти мысли. Убиваться будем завтра…
Ал почти насильно поднял жену, обнял ее и закружил:
— Все изменится. Все пройдет. Мы ведь даже еще и не сталкивались с настоящими трудностями, Танрэй. Ведь ты знаешь старую пословицу: «Если нет противодействия и все идет слишком гладко, то ты либо в чем-то ошибаешься, либо впадаешь в детство».
— По-моему, ты становишься циником, как Тессетен.
— Да, в последнее время мы много с ним общаемся… Как никогда… — Ал угрюмо посмотрел в сторону самозабвенно танцующих неподалеку тестя и тещи.
— Но Сетен умеет вовремя остановиться, а ты — нет… — прошептала Танрэй, и в звуках громкой музыки муж ее не услышал.
Такому человеку, как Ал, цинизм был противопоказан. То, что придавало шарма той же Ормоне и не портило Сетена, в приложении к Алу казалось до отвращения неестественным. Почему? Танрэй не знала. Каждому человеку идет свой фасон платья…
— А ты попробуй снова начать писать стихи и песни, Танрэй! — вдруг сказал он. — Мне кажется, у тебя это получится лучше, чем прежде…
— Я молчала больше пяти лет, Ал. Думаешь, смогу запеть теперь? — улыбнулась она.
— Почему бы нет? Пред звездами мы все равны.
— Таким ты мне нравишься больше, — она шутливо растрепала его густые волосы.
Ал поцеловал ее. Пусть такие проявления и не были приняты у чопорных ори, но здесь не Оритан, да и люди уже совсем не те…
— Кроно бессилен перед их языком, — он поднял палец к небу, которое подмигивало звездами сквозь прозрачный купол здания. — Такой хороший шанс что-то сказать самим себе — будущим. На память. Надеюсь прийти сюда еще не один раз. Здесь так много познавательного, за одну жизнь не изучишь…
— Вот истинные слова! — прозвучал у Танрэй за спиной безучастный металлический голос.
Ормона сегодня превзошла саму себя в красоте. И откровенности. Ее лиловое длинное платье обтягивало соблазнительные, хоть и узкие бедра и представляло собой скорее юбку и две полоски ткани, крест-накрест прикрывавшие высокую литую грудь, неподвластную нападкам времени. Подтянутый загорелый живот был открыт, и в аккуратном пупке сверкал алмазный страз.
— Танрэй не будет против уступить мне своего мужа на один танец?
Ала захлестнула вьюга яростных мыслей жены, но, по совести говоря, ему с самого начала празднества хотелось пообщаться с Ормоной чуть ближе, чем обычно. И в танце это было вполне достижимо.
Жена Тессетена улыбалась в ожидании. И Танрэй пришлось уступить — именно уступить, как сказала Ормона — своего мужа, дабы не показаться невеждой.
Созидатель Кронрэй словно только того и ждал: подхватил златовласую красавицу и, дохнув ей в лицо винными парами, стал горячо и торопливо рассказывать какую-то историю.
Из дальнего угла бального зала за Алом и Ормоной мрачно наблюдал гвардеец Дрэян.
Сетен, посмеиваясь, взирал на них сверху, с мокрого после дождя ассендо, где стоял в полном одиночестве.
…Плита слегка дрогнула. Если бы не громкая музыка, ее скрип можно было бы даже услышать…
Тут грянул заводной и одновременно чувственный мотив. Танрэй догадалась, что это Ормона приказала оркестрантам сыграть именно его.
И вскоре всем танцующим ничего не осталось, как освободить центральное место в зале, ибо лучше Ала и Ормоны это не мог бы станцевать никто. И если сыгранные Танрэй и кулаптром эротические сцены между Танэ-Ра и Тассатио выглядели как очень красивая стилизация, то здесь все было иначе.
Ормона умышленно изгибалась так, чтобы перевязь на ее груди вздергивалась и слегка обнажала тело. Женщина блестящей змеей обвивалась вокруг Ала, ее черные волосы рассыпались, закрывая их обоих от посторонних глаз и намекая — там, под их шатром, происходит нечто интимное, запретное.
Кронрэй растерянно оглянулся на Танрэй. Та молча смотрела на танцующих. Она понимала, что Ал сейчас поглощен Ормоной и готов на любое безумство.
Дрэян стиснул рукоять своего оружия и добела закусил губу, не замечая этого и вполне готовый вспыхнуть.
Танрэй развернулась и направилась в соседний зал, расположенный под ассендо. Ормона выглянула из-за плеча Ала. Заметив удаляющуюся Танрэй, жена экономиста мимолетно улыбнулась.
Оглядевшись (почти все были там, откуда она сбежала), Танрэй, не разбирая пути, взлетела по ступенькам. И лишь когда натолкнулась на Сетена, замерла…
— Надеюсь, ты не собралась сделать то, о чем я подумал? — спросил экономист, красноречиво
