сделали лодку и решили возвращаться домой. И тогда странник сказал младшему брату, что быть ему смелым вождем. Юноша истолковал это предсказание по-своему, ведь вождем в семье может стать лишь старший брат. Он поторопился, утопив соперника в море, а затем пошел в родное селение, где сообщил, что старший брат погиб. И вскоре стал он вождем, как и предрекал незнакомец. Много лет спустя у него родился сын. Мучимый угрызениями совести, вождь назвал его по имени предательски убитого брата. А затем вновь появился в его жизни тот незнакомец, но забыл о нем вождь, не узнал, велел схватить и выведать, кто он таков. Долго терпел пленник всевозможные издевательства, пока не появился в доме сын вождя, названный именем убитого дяди. Он бросился на обидчиков и прогнал их всех до одного. Напоил-накормил гостя. Тогда тот позволил всем увидеть свое лицо. В ужасе узнали люди Верховное Божество. И рассказало Божество о прошлом, о настоящем и о будущем. Когда вождь понял, что же он натворил, то хотел броситься к гостю и вымолить у него прощение. Но с его колен соскользнул меч, упал рукоятью вниз, а пьяный вождь споткнулся и рухнул грудью на острие. Сын вождя, познавший мудрость Божества, сам стал вождем и передал эту легенду потомкам. Ибо память живет дольше смертных людей, дольше кованого оружия, дольше золота и серебра, зарытого в землю.
Задумалась, мрачнея все сильнее, Танрэй. С каждым словом Сетена тревожнее становилось у нее на сердце. Она в задумчивости смотрела на озаренную солнцем скалу, из которой ученики Кронрэя высекали Белого Зверя Пустыни в память о Паскоме. Вместе с ними работал и ее сын, уже, конечно, забывший старого кулаптра. Но Коорэ имел склонность к созиданию, и Кронрэй хвалил его. Теперь же неоконченная статуя вызывала у Танрэй страх. Может быть, оттого, что прямо за нею, на горизонте, собирались кучевые облака, темнея и превращаясь в тучи. И снова закралось сомнение в душу правительницы: не ошиблась ли она этой ночью? Не дала ли волю сердцу там, где нужен был разум? Что-то пугающее было и в самом Сетене, и в его песне. Но что? Что?
И уже когда Коорэ спал, она пришла в его покои. Раскрыв окно, взглянула в черное предгрозовое небо:
— Соберитесь с Коорэ и поезжайте на запад, в бухту Бытия, где живет Зэйтори, — полушепотом обратилась Танрэй к Хэтте. — Скажешь, что я приказала отвезти вас через океан на Олумэаро. Мы приедем к вам через два-три цикла Селенио. Передашь Зейтори, где вы остановились.
— Слушаюсь, атме.
Хэтта убежала собирать вещи, а Танрэй, подняв полог, вошла к сыну. Может быть, она ошибается. Было бы очень хорошо, ошибайся она. Тогда в означенное время они с Сетеном приедут на соседний континент и заберут с собой Коорэ. Или останутся там, ведь ничто не держит на восточных материках ни Танрэй, ни любимого ею человека.
Ей показалось, что Коорэ не спит, а просто притворяется. Она потрясла его за плечо. Так и было: глаза мальчика были заплаканы.
— Что с тобой?
— Я все понял, мама. Ты чего-то боишься. Я не хочу уезжать, я хочу остаться с тобой.
— Мы увидимся.
— Нет. Я знаю, что если я сейчас уеду, мы не увидимся никогда.
— Откуда такие мысли?
— Я знаю, — уверенно ответил он, и слезы снова потекли из его глаз. Мальчик стыдливо отер их коротким жестом и отвернулся. — Я не поеду.
— Поедешь. Ты должен слушаться!
— Тогда и ты тоже поезжай со мной!
— Я должна поговорить с твоим отцом, а он пока в отъезде.
— Я подожду.
— Не слишком ли вы самоуверенны, атме Коорэ?! — Танрэй попыталась перевести все в шутку, но он не поддался на приманку. — Нет, сердечко, нет. Ты уедешь с Хэттой. Прямо сегодня ночью. Сейчас подадут колесницу — и вы уедете.
И вдруг он тихо-тихо заговорил:
— Я вернусь сюда, и мы с Кронрэем завершим Белого Зверя Пустыни, он станет охранять Тизэ и напоминать вам, кто вы такие. Мы сделаем так, что он простоит вечность… Я буду оставлять для вас знаки везде, где только смогу, и вы меня найдете. Вы с папой. Я тоже стану искать вас… Ты не бросишь меня. Не бросишь…
— Да, мой птенчик, да, сердечко мое! Всё так!
Едва успев сойти с колесницы, Ал, глядя не на слуг, а на тучи, отдал короткий приказ:
— Этого бродягу, Тессетена, привести ко мне!
Два охранника тотчас удалились, а правитель вошел в свой дворец.
Через четверть часа солдаты привели Хромоногого, как его прозвали горожане. Он стоял между конвоирами, и рядом с его мощной широкоплечей фигурой эти два далеко не хрупких мужчины казались юнцами.
— Покиньте нас.
Стражники в поклоне отступили и оставили их вдвоем.
— Садись, Сетен.
— Не хочу, — разлепив запекшиеся губы, спокойно ответил тот.
—
— Так садись!
— Ну что ж… — Ал покусал губы и сложил руки на груди. — Что тебе здесь нужно, Тессетен? Ты получил то, что заслуживал.
Глухо зарокотал первый гром.
— Да. Надеюсь… — согласился Сетен.
— Так расскажи мне, как ты, со своими знаниями, опытом, коварным обаянием, наконец —
— Оу! Что ж, действительно придется присесть. Это не короткий разговор. Знаешь, Край Деревьев с Белыми Стволами, иначе говоря, Тепманора — загадочная страна. Как твоя, вот эта… Ин зовется она, верно? — Тессетен уселся на ступеньку и развел руками. — В Тепманоре часто появляется из ничего то, чего не было, и исчезает в никуда то, что было. А Тау-Рэй, который ныне зовется «Таурэя», «Город Возродившегося Быка» — это город, где когда-нибудь, на исходе наших дней, мы начнем наш
— Что ты несешь, Сетен? — поморщился Ал.
Сетен развернулся и постучал по стеклу, за которым, глупо разевая рот, плавали в аквариуме разноцветные рыбки. Одна из них остановилась и вперила взгляд в Тессетена, словно хотела что-то вымолвить.
— Я вижу, ты любишь молчаливых и покорных созданий, братишка… Их даже не нужно сажать на цепь, правда? — он осклабился. — Расскажи мне лучше о Паскоме, мой злейший друг, мой лучший враг. Расскажи. Я за этим и ковылял к тебе миллионы ликов, Ал…
…Гроза неумолимо приближалась к стране Ин. Природа стихла.
Сидевший у костра Фирэ поднялся, подошел к своему мулу и отстегнул от попоны зачехленную трубу. На пальце его сверкнул перстень, а на том перстне переливался знак — петля, заключенная в овал и перехлестнутая дугой с клешнями. Таков был символ неограниченной власти в Тепманоре, в Краю Деревьев с Белыми Стволами.
— Они уже на подлете. Идем, — хрипловато сказал он своим людям, выдергивая из чехла трубу.
Но вовсе не музыкальное приспособление было в его руках. В отсветах пламени блеснуло зеркальное лезвие обоюдоострого меча.
И отряд, ряженый под нищих песельников, побежал ко дворцу правителя страны Ин.
Ангары Тепманоры — самого могущественного государства Рэйсатру вот уже более шести лет — выпустили в вечернее небо десяток орэмашин, быстрых, как молнии, и смертоносных, как бросок ядовитой
