— Нас интересует ее местонахождение…
Странно: стоящий визави — единственный собеседник Николая, а говорит «нас». Либо он из органов, либо…
— Ничем не могу помочь. На днях меня самого вызывали для дачи показаний, и я уже сообщил все, что знал об этом деле… — и, подчиняясь властному жесту Константина, Гроссман сел в автомобиль.
— А что вам известно об этом деле, Николай Алексеевич? — «чиновник» запахнул пальто, подобрал полы, бережно усадил себя на водительское кресло и лишь после этого слегка прищурился, изучая Ника. — Повторите, будьте любезны, для меня…
Ну и взгляд у него! Словно жало скорпиона! Лучше отвечать, как оно есть, безо всяких завираний…
— Практически — ничего. Я вернулся из командировки, а тут таки повестка. Мне сказали, что тесть убит, жена пропала…
— И вы так спокойны? Не ищете супругу? — продолжал допытываться Константин.
— Вся беда в том, что мы с нею давно расстались. Официально мы не разведены, но живем порознь.
— Понятно. Тогда скажите, какие отношения были между нею и Александром Сокольниковым?
— При мне? Я ведь могу судить только о том, что было при мне. Потом — не интересовался…
— При вас так при вас…
— Она работала у отца. Менеджером. Ну, когда семья и работа смешиваются — сами понимаете… Стремилась к независимости и ничего не умела делать самостоятельно. Таким вот образом…
— И что?
— Бывало, ссорились они. Потом, я слышал, она свое дело открыла. На отцовские средства, конечно… Он для нее на все готов был.
— Долго просуществовало это ее «дело»? Да вы не бойтесь, голубчик, говорите! Это в интересах супруги вашей!
— Понятия не имею. Но, зная Ренату, думаю, что недолго…
— Александр Павлович посвящал дочь в свои проблемы?
— При мне — нет. Я какое-то время тоже работал у него, и при мне он ни с кем никогда не делился проблемами…
— Когда вы перестали с ним работать?
— Да уж пару лет назад, наверное. Ушел в другую фирму, и сейчас там же. Может быть, вам уже стало что-нибудь о ней известно?
Константин поглядел на него, затем понял, что Гроссман принимает его за человека из органов, и усмехнулся:
— Еще ничего не известно. Мы выясняем. Как, по-вашему, мог ли Сокольников доверить своей дочери нечто очень важное?
Николай задумался, пощипал кончик носа, покачал головой:
— Сомневаюсь я что-то… Очень сомневаюсь… Особенно если бы это чем-то угрожало
— А почему вы решили, что ей должно что-то угрожать?
— Сопоставил.
— С обыском в ее квартире?
— И с Ренаткиным исчезновением. Люди просто так не пропадают.
Колючий, жалящий взгляд Константина смерил Гроссмана с головы до пят, пытаясь проникнуть в его мысли. Николай уже понял, каким будет следующий вопрос «чиновника».
— Бывшая жена не давала вам знать о себе? — под глазом Константина дрогнула жилка.
Гроссман с честным-пречестным видом выдержал своеобразное «сканирование» и развел руками:
— Пока нет.
— Возьмите это, — Константин протянул ему листочек с какими-то цифрами. — Позвоните по этому номеру в том случае, если она объявится.
Николай кивнул, но для убедительности добавил:
— Договорились. Только сомневаюсь я сильно, что она обратится ко мне… Мы нехорошо расстались в свое время…
— Что ни делают люди, когда над ними висит Дамоклов меч… — философски заметил «чиновник», с намеком отворачиваясь и протягивая руку к вставленному в замок зажигания ключу.
Николай понял, что «свободен». Тертый калач этот Константин. Его не проведешь заверениями, что какая-то глупая девица кричала обидевшему ее супругу: мол, ты, Гроссман, последний человек на этом свете, к которому я обращусь за помощью. Хотя, в общем-то, она так и не кричала, но «чиновнику» этого знать не обязательно.
Ник перебежал дорогу Красного на светофоре, нажал кнопку на брелке. «Форд», пискнув, разблокировал двери, и Гроссман плюхнулся за руль. Тяжело отделываться от ощущения, словно из тебя вытянули все силы. Но надо еще работать, расслабляться некогда.
Ренатка попала в суровую переделку, теперь это ясно, как божий день. Вляпалась. И никакой этот Константин не «чиновник». Он как раз из тех, в страхе перед кем жена просила уничтожить пленку на кассете автоответчика. Гроссман подумал: как бы так впоследствии исхитриться, чтобы вытянуть из сегодняшнего собеседника информацию о том, что
Фигуры игроков медленно занимали свои позиции на воображаемой шахматной доске. Стереотип, но любая игра идет по правилам, причем чаще всего — именно шахматным. Николай знал теперь кое-кого из фигур одной и кое-кого — из фигур другой стороны. Кем назначено быть ему, вот что интересно! С королем все понятно, нынче он женского пола. Как и положено быть королю — бессилен. Пешки-следователи и пешки преследователи суетятся, однако подобно главному персонажу могут продвигаться лишь короткими шажками и неясно, к победе или поражению. Но, коли слабый король до сих пор жив, у него должен быть сильный ферзь. Кто он?.. Есть ли у них еще какая-то поддержка? Где они, в какой части «игровой» зоны?
Ник потер лицо. Он уже решил, что выяснит это. Хотя отныне за ним наверняка установлена слежка…
Белый жрец-послушник видел Пятое Солнце, рожденное, когда опрокидывался мир. Он видел и Нефернептет, над которой взмывала ослепительно сверкающая птица. Тень от птицы падала на женщину, на воду храмового бассейна, на поверженные колонны, и тень эта была человеческой…
Но затем свершился
Черный Ал-Анпа схватил меч и бросился навстречу врагу. Колдун в шкуре леопарда, черпая силу из всех, кто остался в живых, в том числе и из него, белого жреца, сотворял необходимые для обороны заклятья. Но все тщетно. И тут, замерев, окоченел телец Немур. Припал на одно колено раненый аколит верховного.
Птица рассыпалась в дымящий прах.
— Помоги мне! — взмолилась Нефернептет, глядя на него, на белого жреца по имени Хава.
Однако уже очень поздно…
Вставать совершенно не хотелось. Вечерний сон всегда превращает человека в кусок студня. Гарик покосился на будильник соседа по комнате: семь часов. Оконное стекло снаружи покрывали прозрачные пупырышки нудного октябрьского дождя, а изнутри оно слегка запотело и замутилось, превратив
