она наконец ответила:
— Вас сложно винить за пошлость остальных. Мой сводный брат, как и его отец, наслаждается отсутствием у него утонченности. Привыкшая к манерам Грейдонов, я вряд ли буду краснеть из-за ваших.
— Тем не менее вы покраснели только что.
Ее взгляд был прикован к тому, что она делает: она медленно и осторожно снимала кожу с мизинчика.
— Не из-за объекта насмешек, а из-за того, что эта тема всплыла между нами.
— Значит, я виноват, — спокойно сказал он.
— Я не вижу никакой вины.
Честность Изабель тронула его необъяснимой нежностью, так же как и ее мужество, и невольная гордость. Она была последним ярким и сияющим дополнением этой совершенной комнаты, которую он для нее создал. Глаза у нее были нежнозеленые, цвета молодых весенних листьев, оживленные настороженным умом. Губы насыщенного темно-розового цвета походили на дикую розу, побеги которой обвили стену внутреннего двора. Ее накидка из грубого шерстяного полотна красновато-коричневого цвета служила простой защитой от пыли, а амазонка под ней была из ярко-зеленой летней шерсти. Она отбросила капюшон плаща, и ему открылся маленький плоский чепец из малиновой шерсти, вышитый листьями папоротника, к которому прикреплялась светлая вуаль, укрывающая ее волосы так плотно, что ни один завиток нельзя было увидеть. Внезапно у Рэнда зачесались руки снять этот покров, раздеть ее, чтобы увидеть в целом драгоценность, которую он получил.
— Вы успокоили меня, — сказал он хрипло. — Если выполнение супружеского долга, о котором упоминали остальные, состоится до свадьбы, я верю, вы поймете причину. Лучший способ разрушить проклятие, который я знаю, — опровергнуть его.
Ее подбородок слегка поднялся, хотя ресницы скрыли выражение ее лица.
— Вы позволите мне, по крайней мере, снять сначала накидку?
Его мозг выдал видение, в котором он овладевал ею в облаке
юбок, в то время как ее ноги в чулках обвивались вокруг него. Он был рад немодной длине своего дублета. Было бы так легко это провернуть, так как вряд ли она носила какие-либо панталоны под одеждой, разве что предотвратить болезненные ощущения от седла во время долгой езды. Более того, ее вызов звучал так, как будто она может негодовать по поводу необходимости, о которой он заявил, но не будет бороться с ним. Это было многообещающе и вполне то, на что он имел право рассчитывать.
Она стянула перчатку, которую расстегнула, но остановилась, затаив дыхание, когда ее рука выскользнула из мягкой кожи. Кровь отлила от ее лица, и белая линия появилась вокруг рта.
Рэнд подошел к ней, нахмурившись. Он протянул руку, чтобы взять ее запястье своими твердыми пальцами:
— Моя леди, вы ранены.
Тихий звук, что-то среднее между вздохом и смешком, заскрежетал у нее в горле, когда они оба посмотрели на ее мизинец, который был искривлен под странным утлом между первой и второй фалангой:
— Нет... только слегка.
— Он явно сломан. Почему его не вправили?
— Не было необходимости, — сказала она, дергая руку в попытке освободить от его хватки. — Это пустяки.
Ее кожа была такой тонкой, такой мягкой под его огрубевшими пальцами, что на мгновение это отвлекло его; также он был заинтригован слишком быстрым трепетанием ее пульса под его большим пальцем.
— Я не могу согласиться, — ответил он. — Он заживет в той форме, которую принял.
— Это не ваша забота. — Она крутила свое запястье взад-вперед, часто дышала через раскрытые губы, ее глаза потемнели от боли.
— Все, что касается моей будущей жены, — моя забота.
— Почему, ради бога? Потому что вы ожидаете совершенства?
Она собиралась рассердить его, чтобы он оставил ее. Было
ясно, что она совсем его не знает.
— Потому что, начиная с этого дня, я считаю себя ответственным за ваше благополучие. Потому что я защищаю тех, кто находится рядом со мной. Также потому что я знаю, как лучше всего быть полезным вам.
— Вы будете мне крайне полезны, если оставите меня в покое.
«Она имела в виду это буквально», — подумал Рэнд. Поскольку исполнить это конкретное желание было невозможно, он проигнорировал просьбу:
— Как это произошло? Падение? Вы упали с коня?
— Я поступила глупо, ничего более.
— Разве? Я бы не подумал, что это в ваших привычках.
Она отказывалась признаваться, сжав губы, как будто чтобы
удержаться от любого объяснения. Ему на ум пришла мысль, что повреждение могло быть нанесено в качестве наказания, чтобы выбить ее согласие на брак, который она считала ниже себя.
Он отпустил ее резким великодушным движением. Через мгновение он почувствовал, как сжалось сердце, когда она обхватила пальцы другой рукой, прижимая их к груди.
— Я пришлю местную знахарку к вам, — сказал он грубым тоном. — Она хорошо лечит травмы.
— Как и служанка, которую я привезла с собой. Мы справимся, благодарю.
— Вы совершенно уверены?
— Конечно. — Леди подняла подбородок, встретившись с ним взглядом. Она опустила свою поврежденную руку и здоровой рукой засунула перчатку в кожаную сетку пояса, который она носила на бедрах.
Он повернулся и подошел к двери, положив руку на железный засов:
— Тогда я пошлю к вам вашу служанку вместе с багажом и водой для купания. Мы обедаем в зале на закате.
— Как вам будет угодно, — ответила она.
Это не было ему угодно, совсем нет. Он бы хотел остаться, развалившись на скамье или кровати, наблюдая за тем, как ее служанка обслуживает ее. Но пока этого не следует делать. Он церемонно поклонился:
— Встретимся позже.
Затем он сбежал, не останавливаясь, до половины лестницы, ведущей вниз, в зал. Его шаги замедлились, остановились там, в этом редком одиночестве. Он повернулся и прислонился спиной к стене, прижав голову к холодному камню. Он не вернется. Нет. Но какими длинными будут часы, пока празднование не закончится и не придет время ему и его суженой отправляться спать.
Как он сможет все это вытерпеть: сидеть рядом с ней, делить с ней чашку и тарелку, кормить ее лакомствами с блюд на столе или с их общего подноса, пить там, где прикасались ее губы, вдыхать ее тонкий женский аромат, чувствовать сквозь лен и тонкую летнюю шерсть легкое прикосновение руки к руке, мягкую провокацию ее юбок, развевающихся вокруг его лодыжек, обутых в сапоги?
Эль, ему нужен кубок эля. Ему требуется целая бочка эля, немедленно. О, но, упаси Господь, не так много, чтобы притупить его чувства. Не так много, чтобы он вызвал отвращение у невесты своим зловонием. Безусловно, не так много, чтобы он потерял мужскую силу.
Возможно, эль — это не то, что ему нужно, в конце концов.
Он мог отправиться на долгую прогулку верхом, но не хотел быть слишком уставшим для брачной ночи. Он мог погулять по смотровой площадке за зубцами башни, позволив ветру выдуть жар из его крови, пока он будет смотреть на долину, хотя он делал это слишком часто сегодня, ожидая свою даму. Он мог спуститься в кухню и заказать какие-нибудь новые лакомства, чтобы соблазнить ее, хотя он сделал уже более чем достаточно распоряжений.
Он мог развлечь своих гостей-мужчин и надеяться, что ему не придется останавливать их грубые
