Власть над властью

Вернемся еще раз к отказу от планирования. Этот отказ означал, что теперь рядом с плановыми покупателями бу­дут западные покупатели. Казалось, можно было бы радо­ваться: у экономики СССР резко увеличился рынок сбыта! Но не будем спешить радоваться, а сначала выясним, а что они покупали. Поскольку люди покупают то, чего у них нет, то и в СССР западные покупатели купить хотели то, чего нет на Западе. А там нет своего сырья. Следовательно, глав­ный объект покупки дополнительных покупателей — сырье и энергоносители (сырье для энергетики и транспорта).

Сырье в СССР, как отмечалось выше, не включало в себя потребительную стоимость, стоимость от Бога, и поэтому имело для внутреннего потребления низкую цену: Но когда появился покупатель с Запада, цену на сырье приходилось поднять до принятой на Западе, причем поднять для всех, в том числе и для внутренних покупателей. Внутри страны цена резко вырастет... А цена на сырье имеет очень пакост­ные свойства. Пока сырье превращается в готовый товар, скажем, бытовой холодильник, оно проходит до десятка пе­ределов. К примеру, медная руда попадает на медеплавиль­ный завод — это первый передел, черновая медь идет на рафинировочный завод — второй передел, электротехни­ческая медь прокатывается в толстую проволоку — третий передел, проволока протягивается и эмалируется в обмо­точный провод — четвертый передел, из него изготовляют обмотки электродвигателя — пятый передел, электродвига­тель монтируется в холодильный агрегат — шестой передел, холодильный агрегат монтируется в готовый к продаже лю­дям товар — холодильник — седьмой передел. На каждом переделе производитель добавляет к цене купленного сы­рья свою прибыль, пусть небольшую — 20%. Но умножен­ная семь раз сама на себя, эта скромная прибыль приводит на седьмом переделе к увеличению цены конечной продук­ции в 3,7 раза! Это означает, что если цена на медную, же­лезную руды, уголь и другое сырье повысится в 10 раз, то цена на конечную продукцию возрастет в 37 раз.

И, наконец, снова подчеркнем, что рост цен при одном и том же количестве денег в системе равносилен их исчезнове­нию. К примеру, на одном предприятии работают люди, ко­торые производят хлеб, на другом — автомобили «Жигули». С помощью денег они обмениваются своими товарами. За десять лет работник хлебозавода смог накопить, наконец, 15 тысяч рублей, необходимые для покупки автомобиля к концу 1991 года. А работники автозавода готовы собрать к этому моменту автомобиль. Назрела операция в системе товар—деньги—товар. Но с 1 января 1992 года резко повы­сились цены, и «Жигули» стали стоить 700 тысяч рублей. Хлебопек обворован, у него украдены честно заработанные сбережения. И обворован он не работниками автозавода, те бы продали автомобиль хлебопеку, как и всем другим, но его новая стоимость уже не позволяет им это сделать. Этот ав­томобиль, как и другие, не продан, выпуск их прекращает­ся, болтунам предоставляется полная свобода утверждать, что производство остановлено, так как из-за низкого ка­чества продукции автозавод не может найти покупателей. Но мы понимаем, что не в качестве дело: подъемом цен на продукцию автозавода отобран его рынок, у его покупате­лей изъяты деньги — средство передачи товара в системе товар — деньги — товар.

Но в гораздо более тяжелом положении оказываются предприятия. Не купив автомобиль, рядовой покупатель ку­пит хотя бы что-нибудь. Предприятие так не может. Ведь никто же не купит у автозавода автомобиль без колес, без коробки передач или без стекол. Автозавод обязан купить или все, или ему ничего не надо. А с ростом цен и у пред­приятия, как у частного лица, деньги исчезают, как бы оно ни стремилось их пополнить. Допустим, у предприятия есть 10 рублей, на которые оно купило у поставщиков сырье, из­готовило товар и продало его за 15 рублей. Если цены по­стоянны, то оно получит выручку, заплатит налоги и прочее и снова купит на 10 рублей сырье. Но в современной ситуа­ции, пока товар доставлялся покупателю, а деньги за то­вар — предприятию, цены на сырье повысились до 100 руб­лей. А ведь выручка составила всего 15 рублей. Предприятие берет в банке кредит и дает ростовщикам на себе нажиться, покупает сырье за свои 15 да 85 рублей кредита, изготовля­ет товар и продает покупателю за 150 рублей. Но пока пред­приятие ждет деньги, цена на сырье становится 1000 руб­лей. Предприятию нечем вернуть кредит и проценты рос­товщикам, новый кредит они не дают, у предприятия один путь — остановиться, даже если у покупателей есть эти 150 рублей. А если и у покупателя нет денег, тогда надо останав­ливаться немедленно!

Похоже, что мы, экономические консультанты, рассмот­рели достаточно примеров и провели тщательный анализ. Теперь надо писать отчет. Он должен быть примерно такой: «СССР имел замкнутую экономическую систему, самообеспечивающуюся, автономную. В едином государстве сосре­доточены были и сырье, и покупатели готовой продукции. Приток денег для бесперебойного функционирования систе­мы товар — деньги — товар обеспечивало государство, оно же контролировало цены на товары. Цены специфические: цены на сырье, не включающие его потребительскую стои­мость, существенно ниже западных; цены на товары повы­шенной комфортности — выше западных. Поэтому при со­единении рынков СССР и Запада на Запад могло продавать­ся в первую очередь только сырье.

ДЕЛОКРАТИЗАЦИЯ ГОСУДАРСТВА

Суть слов

То, чем мы до сих пор занимались в этой книге, опре­деляя, что является Делом, русский народ называет «доко­паться до сути». Сегодня крайне необходимо докапываться до сути, поскольку множество понятий перестало иметь для нас конкретное, осязаемое значение, мы перестали и пони­мать, и даже задумываться над тем, что действительно сто­ит за тем или иным словом. Но мы продолжаем использо­вать эти слова, подразумевая под ними или Бог знает что, или вообще ничего. Это положение объясняется рядом при­чин, и первая — наш бюрократизм как образ мысли, сводя­щийся к правилу: «делай так и говори так, как приказало делать начальство или как говорят «модные» авторитеты». А зачем надо так делать, как эти действия и слова влияют на Дело, знать необязательно и даже вредно. Ведь обдумы­вая действия, можно вредить Делу, поэтому спокойнее во­обще о Деле не думать. Например, приехал к чиновнику за пенсией на инвалидной коляске человек без ног, а его гонят за справкой, в которой будет указано, что он инвалид. Если задуматься и понять, кто такой инвалид, то станет стыдно гонять безногого человека по инстанциям. А если не дока­пываться до сути, то инвалидом можно считать только того, кто имеет справку, что он инвалид, пусть даже и придет он самостоятельно хоть на четырех ногах.

Вторая причина связана со следующей особенностью России: иметь крайне паскудную прослойку населения, име­нующую себя интеллигенцией. К ней обычно причисляют себя те, с которых нет надлежащего спроса за их Дело: пи­сатели, журналисты, артисты и те ученые, результаты ра­боты которых обществу не требовались. В России они поч­ти всегда содержались правительством. Заметим, что толь­ко в СССР и Испании ученые получали деньги за то, что они ученые, другими словами, за то, что имеют некие уче­ные звания: кандидат наук, доктор наук, академик. В других странах ученый, чтобы получить деньги, должен сделать не­что полезное для общества; тогда найдется покупатель и за­платит ученому из своего кармана, а не из денег налогопла­тельщика. Не уверен, что такое отношение к науке наиболее полезно для общества, но в этих условиях масса российско-советских ученых, особенно гуманитариев, превратилась в наглых паразитов на теле народа, причем не знающих своего Дела. Действительно, все эти шаталины и буничи, поповы и гайдары — получали свои ученые звания и большие день­ги за обладание ими, доказывая в своих работах необходи­мость планового ведения хозяйства, а потом они доказыва­ли необходимость уничтожения системы планирования. Это говорит о том, что они откровенные мошенники: либо они раньше с целью получить деньги, выплачиваемые государ­ством за ученое звание, утверждали не то, что составляло суть экономической науки и, следовательно, они не имели права на эти звания и все полученные ими деньги украде­ны у народа, либо они мошенничали позже.

Не могу вспомнить, чтобы об этих «светилах» нашей эко­номики сказал хотя бы одно хорошее слово непосредствен­ный потребитель их Дела — работник экономики, директор завода или председатель колхоза. И вы не могли такого слы­шать: не за что было их хвалить тогда, а тем более сейчас.

Вот еще пример. И во времена СССР, и сегодня телевиде­ние демонстрирует передачи о новых