откуда он, могущественный, осматривает все арийские земли». И для другого бога — «прекрасного победоносного Сраоша» воздвигнут великолепный тысячеколонный дом «на высшей высоте, на горах Харайти». Многие великие боги пребывают на Харе; могучая незапятнанная Ардви — богиня вод и плодородия, средоточие всех мировых вод, представлявшаяся в виде мощного потока, низвергавшегося с исполинских высот золотой вершины Хукайрья;[9] Хаума — бог священного напитка бессмертия (соответствующий индийскому Соме),[10] «исцеляющий, прекрасный, повелевающий, золотоглазый». Жрецом богов сделал Хауму Ахурамазда, определил место для его молитв и жертвоприношений «на высочайшей высоте гор Харайти, называемой Хукайрья». Здесь он приносит жертвы Митре, Сраошу и другим богам. Повсюду слышится его громкий голос, разносится с горной вершины над всей землей, проникает до сферы небесного света. Сам «незапятнанный», Хаума почитает здесь «незапятнанных» с «незапятнанными священными ветвями, незапятнанным возлиянием, незапятнанными священными словами».
На Высокой Харе совершали жертвы и самые великие мифические герои: первый земной царь, владыка над всеми странами, людьми и демонами, — Хаошьянха Парадата и другой великий повелитель — солнцеподобный, сияющий Йима, сын Вивахванта. Видимо, лишь им было даровано право пребывать на Харе и совершать там поклонение богам. Остальные герои, о которых рассказывается в Авесте, даже самые почитаемые, могли посылать жертвы богам лишь в других краях земли. Щедры были Хаошьянха и Йима. На горах Хары принес каждый из них в жертву незапятнанной Ардви по 100 коней, 1 000 быков, 10 000 овец. Здесь почитали они и могучего бога ветра Вайю. Йима поклонялся ему на «блистающей золотой» горе Хукайрья.
Вершины Хары Березайти подобно сияющим пикам Меру и Рипейских гор покрыты золотом. Зороастрийская традиция сообщает и об озерах, реках и потоках, текущих в золотых руслах на Высокой Харе (сходные свидетельства имеются также о Меру и Рипах). В зороастрийской «Книге о творении» («Бундахишн») говорится, например, о ста тысячах золотых каналов, по которым воды поступают в озеро на высочайшей вершине Хары. Высшая мифическая гора у иранцев и у индийцев считалась связанной с небесным потоком и Мировым океаном. С Хары, как и с Меру (и с Рипейских гор), берут начало земные реки.
В космологии древнего Ирана утверждалось, что при сотворении мира ранее всего была создана Хара Березайти. Все остальные горы различных частей мира выросли из нее и были соединены подземными корнями с этой первозданной Высокой Харой. Первая гора, возникшая на земле, говорится в «Авесте», — это Высокая Хара. Сходное представление было и у индийцев: хребты Меру будто бы существовали при сотворении мира, а корни их уходят далеко в глубь земли и соединяют Меру с другими горами мира. В сказаниях индийского эпоса о сотворении земли встречается предание о том, как боги, пребывавшие на Меру, решили добыть напиток бессмертия — амриту. Для этого предстояло спахтать Великий океан. Боги явились к главным богам Брахме и Вишну и попросили их поднять «опору земли» — лучший из горных хребтов Меру — гору Мандару, «корни которой уходят под землю на 11 000 йоджан».
Хребты Хары и Меру, по представлениям древних иранцев и индийцев, протянулись по всей земле с запада на восток (то же рассказывали и о великих горах к северу от Скифии). И вместе с тем эти горные массивы располагались на севере. Таким образом, сведения древнеиранской традиции о горах Хары находят прямые соответствия в индийском космологическом цикле о Меру, широко представленном в различных сочинениях древней Индии.
Исключительная близость представлений иранцев и индийцев о великих священных горах осознавалась уже в древности. Конец I тыс. до н. э. — первые века I тыс. н. э. явились периодом тесных политических и культурных контактов между различными народами Востока. На обширных территориях — от Ирана до Центральной Азии, от Индии до Аральского и Каспийского морей — по оживленным торговым путям шли не только купцы, но и проповедники, миссионеры старых и вновь возникших религий. Из Индии в эти страны распространился буддизм, из Западного Ирана проникло манихейство. Появилась богатая переводная литература — светская и религиозная. Нам известно о ней лишь по тем немногим фрагментам, которые удалось найти в песках Центральной Азии и при раскопках древних поселений.
Среди открытых текстов особый интерес в данном случае приобретают фрагменты буддийских рукописей на хотано-сакском языке и манихейских документов на согдийском (как и хотано-сакский, это один из восточноиранских языков). Здесь мы встречаемся с передачей индийского названия великих гор — Меру, или Сумеру («Прекрасная Меру»), иранским термином «Хара» или «Высокая Хара» и, наоборот, иранского Хара Березайти — индийским Сумеру.
ЮДХИШТХИРА И КЕЙ-ХОСРОВ У ВЕЛИКИХ ГОР
Индийские и иранские представления о священных северных горах очень древние. Они засвидетельствованы в ранних текстах «Авесты» и в ведийской литературе. Еще далее в глубь веков дает возможность заглянуть сравнительно-исторический метод. Сопоставление сходных сюжетов об этих горах позволяет сделать предположение, что такие представления существовали у арийских племен уже на заре их истории, в эпоху совместного обитания их предков.
Новые возможности открывают ученым сравнение индийского и иранского эпоса. Эпическая традиция древних иранцев была, видимо, столь же обширна и содержательна, как и индийская. Уже в древних гимнах «Авесты» упоминаются многие легендарные герои, приводятся сведения об их благих деяниях и ратных подвигах. В религиозных текстах эти сюжеты не излагаются подробно, о них говорится в гимнах, посвященных богам, которым приносили жертвы эпические герои. О богатстве древнеиранской эпической традиции свидетельствуют данные античных авторов, которые нередко пересказывают различные предания, легенды и народные рассказы древних иранцев.
Оригинальные собрания эпоса древнего Ирана до нас, к сожалению, почти не дошли. Но в нашем распоряжении имеется богатейшая переводная литература: после распространения в Иране и Средней Азии ислама многие эпические сочинения переводились на арабский и на новоперсидский языки. В произведениях арабской и персидско-таджикской литературы содержатся целые циклы эпических рассказов и легенд о древнеиранских царях и героях; некоторые из наиболее популярных сюжетов легли в основу отдельных сочинений раннесредневековых поэтов и писателей. Они использовали, в частности, переводы древней «Книги владык», или «Книги царей» («Хватайнамак»), — эпического свода, который был составлен до арабского завоевания.
Особое место занимает «Шахнамэ» — грандиозный труд Фирдоуси (934 или 941—1020 гг.), классика персидской и таджикской литературы. Это сочинение фактически представляет собой монументальный свод эпической истории Ирана и дает подробное изложение древнеиранских эпических сказаний.
Конечно, индийское «Великое сказание о потомках Бхараты» («Махабхарата») и иранская «Книга царей» («Шахнамэ») в очень многом отличны друг от друга по характеру, методу изложения, по отраженному в обеих эпопеях мировоззрению. Они создавались в разных странах, в различных исторических и культурных условиях. «Махабхарата» начинается с изложения истории Пандавов и Кауравов, с возникновения непримиримой вражды между этими родственными семьями, а завершается описанием событий, последовавших за окончанием кровопролитной войны между Пандавами и Кауравами, многими народами и племенами Индии. Многочисленные экскурсы в более древнюю историю индийцев, трогательные рассказы о любви, легенды о богах и сотворении мира, религиозно-философские разделы представляют собой обширные отступления от главной темы.
В «Шахнамэ» повествование ведется в иной «хронологической» последовательности; оно начинается от правления на земле первого царя, далее рассказывается о жизни многих правителей и героев, их подвигах и трагической судьбе. От легендарных мотивов Фирдоуси переходит затем к описанию исторических персонажей и политических событий эпохи Сасанидов (III–VII вв. н. э.). В эпическом же цикле центральное место занимает изложение длительной борьбы между правителями Ирана и соседнего Турана (по традиции они являлись кровными родственниками, потомками эпического героя Феридуна).
