важное. Я разрешил им приехать в Москву, и они приехали. Но не имею времени их принять. Поручаю вам – примите их, разберитесь как следует и к утру представьте предложения. Говорят, что-то у них очень плохо.
Что именно «плохо», Сталин не стал уточнять, хотя прекрасно знал ситуацию в Молдавии: республика умирала от голода. Ему просто не хотелось заниматься неприятным делом, хотя речь шла о судьбе целой республики.
Помогать Молдавии не хотели, и в мае 1947 года пленум республиканского ЦК констатировал: крестьянские хозяйства из-за войны и засухи «неспособны в подавляющей массе своей собственными силами подняться до уровня элементарной хозяйственной деятельности».
Были зафиксированы десятки случаев людоедства. В основном убивали и ели маленьких детей (все это подробно описано в изданной республиканской Академией наук монографии Б. Г. Бомешко «Засуха и голод в Молдавии 1946–1947 гг.»).
В конце концов пришлось организовать сотни бесплатных пунктов питания для тех, кто уже был на грани истощения. Небольшая помощь, поступавшая от союзного правительства, разбазаривалась и разворовывалась.
Один из министров республиканского правительства докладывал в феврале 1947 года первому секретарю ЦК компартии Молдавии и председателю Совета министров о ситуации в гагаузских селах:
«На пути от Чадыр-Лунги до Конгаза валялись трупы, которые находились неподобранными продолжительное время.
В первом селе, где я остановился, – Баурчи, крупный населенный пункт, – сплошное безмолвие. Людей на улицах и во дворах не видно. В центре села сельсовет, его крыльцо и помещение забиты опухшими старушками и детьми. Некоторые из них в полуобморочном состоянии.
Рядом питательный пункт. Возле окна выдачи – свалка и нечеловеческие вопли.
В сельсовете мне доложили обстановку. В ночь перед моим приездом выявлено четыре жутких факта убийства и людоедства. Поедание трупов приняло массовый характер, причем умирающие старухи просят своих детей и внучат, чтобы съели их трупы, обещая им прощение грехов и спасение. Отмечены факты воровства трупов, свезенных, но не захороненных на кладбище.
Точных данных о состоянии населения сельсовет не имел. Доложили, что за прошедший день умерло двадцать шесть человек. Предложил немедленно провести подворный обход. Выявлено семьдесят три трупа. Большинство трупов было спрятано в сараях, погребах, на чердаках, в сугробах. У значительной части трупов обрезаны мякоть и конечности.
Этот же обход дал возможность собрать более ста детей-сирот, находившихся в холодных помещениях, без надзора, в полуобморочном состоянии...»
Партийно-государственный аппарат республики не в состоянии был распорядиться тем, что имел, организовать медицинскую помочь голодающим. Лечили только тех, кто сам мог добраться до сельсовета или больницы. Больных клали прямо на пол. Они заражали друг друга чесоткой, желудочными инфекциями. По больным ползали вши. Взрослых и детей держали в одном больничном бараке. Взрослые отбирали еду у детей. А двух-трехлетние и не могли есть плохо пропеченный хлеб. Молока им не давали.
По официальным данным, дистрофией переболела пятая часть населения республики – около четырехсот тысяч человек. Точная цифра умерших не установлена. Молдавские ученые называют цифру в двести тысяч человек. Были месяцы, когда в день умирали триста-четыреста человек.
Чиновники, подобранные по принципу партийности и преданности власти, оказались абсолютно беспомощными, столкнувшись с реальными проблемами. Зато аппарат продолжал борьбу с врагами. 4 октября 1948 года ЦК ВКП(б) принял постановление по Молдавии, в котором местным властям было приказано:
«Повысить политическую бдительность, своевременно разоблачать и пресекать враждебную деятельность кулацко-националистических элементов, развернуть пропаганду колхозного строя...»
По постановлению ЦК в Молдавии, как в 1930-е годы по всему Советскому Союзу, создавались политотделы МТС (машинно-тракторных станций) в качестве опорных пунктов борьбы с мнимыми кулаками. Провели мобилизацию коммунистов на должности начальника политотдела, его заместителя, женорганизатора и редактора политотдельской газеты.
Началась кампания очищения деревни от «враждебных элементов». В ночь с 5 на 6 июня 1949 года в Молдавии была проведена массовая акция: выселили из республики шесть с лишним тысяч «кулацких» семей, вместе с детьми – тридцать пять тысяч человек (см. журнал «Отечественная история», № 1/2001). Депортировали их в отдаленные районы СССР. Средства производства у них отобрали, то есть просто ограбили. Это произвело тяжелое впечатление на молдаван, у которых не было предвоенного опыта коллективизации и массовых репрессий.
Теперь они стали подавать заявления с просьбой принять в сельхозартель, потому что крестьянам объяснили: члены колхозов не подлежат выселению. За полтора месяца в артели вступило крестьян больше, чем за три с половиной года.
Последним аргументом стало постановление Совета министров и ЦК республики от 5 августа 1949 года «Об упорядочении землепользования в колхозах западных районов МССР». Единоличным хозяйствам земельные участки (сады, виноградники, пашня), расположенные на колхозных землях, заменялись на другие, – вне общественных полей. Иначе говоря, у крестьян забирали сады, виноградники и хорошую обработанную землю.
К приезду Брежнева в Молдавию насильственная коллективизация практически была завершена. Сельское хозяйство по-прежнему находилось в бедственном положении, что списывалось на происки врагов.
«Враги у колхозного строя были, – говорилось в написанной от имени Брежнева „Молдавской весне“. – Вредили они чаще всего исподтишка: наговорами, провокациями, пробирались подчас к руководству хозяйствами, проталкивали туда своих людей и всячески старались подорвать веру людей в колхозы. Они брались и за обрезы, хотя массового характера такие выступления не носили...»
Не злой по натуре человек, Брежнев, как и многие чиновники сталинского времени, воспитал в себе умение не замечать страдания и несчастья окружающих. Действовал инстинкт самосохранения: человек искренний и чувствительный в аппарате не задержался бы.
В Молдавии вокруг первого секретаря собрались люди, которые будут работать с ним многие годы.
Константин Устинович Черненко руководил отделом пропаганды, Николай Анисимович Щелоков работал в Совете министров республики, Сергей Павлович Трапезников возглавлял Высшую партийную школу, Виктор Андреевич Голиков стал помощником первого секретаря, Семен Кузьмич Цвигун сначала был начальником отдела в Министерстве госбезопасности Молдавии, а с октября 1951 года заместителем министра.
Министром госбезопасности был генерал-майор Иосиф Лаврентьевич Мордовец, закончивший церковно-приходскую школу и начавший трудовую деятельность коногоном на Александровском руднике шахты № 4 Днепровского уезда Екатеринославской губернии. Как земляк Брежнева он тоже мог рассчитывать на хорошую карьеру. Но Мордовца в 1955 году из органов убрали, назначили начальником отдела кадров Министерства коммунального хозяйства Молдавии, а через год отправили на пенсию.
Зато другие соратники Леонида Ильича со временем займут руководящие кресла в Москве. Самую успешную карьеру сделал Черненко. В брежневских воспоминаниях «Молдавская весна» говорится:
«Идеологическая работа партийной организации республики имела огромное значение для становления новой Молдавии. Здесь надо было проявить умение убеждать людей, находить правильные организационные формы, а главное, самому быть убежденным борцом, чутким к товарищам и требовательным к себе работником.
В этой связи мне бы хотелось отметить, что всеми этими партийными качествами обладал заведующий отделом агитации и пропаганды ЦК КП(б) Молдавии Константин Устинович Черненко. Молодой, энергичный коммунист, еще до работы в республике приобретший большой партийный опыт, он все силы отдавал порученному делу.
Впоследствии К. У. Черненко занимал ряд крупных партийных и советских постов, и всюду проявлялся этот его талант и опыт. Сегодня К. У. Черненко член Политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС».
Черненко родился в 1911 году в деревне Большая Тесь Минусинского уезда Енисейской губернии (ныне
