островах, холодным льдам, что за ними; и ещё дальше, на запад и юг, мимо берегов Семиградья, туда, где угрюмо высились обрывы Левой и Правой Клешней.
По всему Эвиалу, из конца в конец ведомого и видимого мира, прокатилась короткая судорога, словно мир вздрогнул от боли.
Она зовёт мёртвых, вдруг понял Анэто. Мгновенный укол холодного ужаса – эльфы и некромантия? Удел жутких дуоттов и Даэнура?! Зачем, почему, при чём тут мертвецы, они ведь взялись за Спасителя?
А мёртвые тем временем услыхали обращенный к ним зов. Услыхали далеко окрест, даже на дне западного океана – там, среди почерневших остатков разбитых корпусов и мачт зашевелились белые костяки.
Анэто не зря стоял в фокусе созданного Вейде шедевра: никогда ещё он не видел Эвиал так широко, от края и до края, весь старый свет, островные царства далеко на восходе, у самого края Тьмы, которую он привык называть «западной», хотя, к примеру, для тех же обитателей Синь-И она являлась «восточной». На его глазах словно бы исполнялись мрачные предсказания священных книг Спасителя: земля и море отдавали своих мертвецов.
Правда, сейчас они никуда не шли. Прах колыхался, сохранившиеся скелеты воздевали нагие руки, лишённые плоти, словно взывая к кому-то.
В ход шла самая разнообразная магия, так что у Анэто начинала кружиться голова от бесплодных попыток всё распознать и запомнить. Стихийная волшба, непонятное эльфийское ведование, тёмное чародейство дуоттов и ещё немало такого, чему Анэто не мог даже подобрать определения.
Не мог он даже примерно понять, сколько же мёртвых отозвалось на приказ эльфийской чародейки. Сотни тысяч? Миллионы? А может, вообще все мёртвые мира, как один?.. Так или иначе, они тоже отдавали Вейде нечто. Нечто своё, из сохранённого даже в Серых Пределах – и пронзившие Нарн лучи магической фигуры стали неярко светиться скупым и мертвенным светом, как нельзя лучше подходящим для свершаемого чародейства.
Кажется, первой заподозрила неладное именно Айлин. Анэто почувствовал её силу, холодную и журчащую, словно весенние ручейки, что несут талую воду пополам со льдинками. Она попыталась… что-то сделать, но Вейде словно этого и ждала. Незримая тёмная волна взметнулась над ними – и нарнийка поспешно отступила.
Вся собранная мощь, всё, отданное мёртвыми, – всё сейчас вливалось в одного-единственного человека, застывшего, уронив руки, в самом центре разворачивающегося вселенского шторма. Маг Воздушной стихии, ректор Академии Высокого Волшебства, неподвижно стоял, запрокинув лицо к спокойному небу, покрытому густой россыпью перемигивающихся звёзд.
Но взгляд закрытых глаз мага сейчас видел не полуночный купол высокого неба, не холодные огоньки светил; нет, он проникал сквозь хрустальные сферы, туда, где не было ни жизни, ни смерти, где обитала та сущность, которая едва не отправила самого чародея в последний безвозвратный путь к Серым Пределам.
Анэто искал Спасителя. Не бежал в ужасе, в смертной дрожи, как совсем недавно; жертва превратилась в охотника, хотя и не знала сама, каким оружием она собирается сражаться.
Он не странствовал по «астральным планам». Анэто просто старался вновь ощутить на себе тот самый взгляд, жуткий взгляд сущности, названной людьми Спасителем. В прошлый раз это едва его не убило; но тогда за ним не стояла вся сила Вечного леса, Нарна и мёртвых, подъятых магией королевы Вейде.
Сколько минуло времени, ректор Академии не знал, просто в некое мгновение взор Анэто натолкнулся, наконец, на Него.
…Владычица Вечного леса победно вскинула руки и выкрикнула заклинание.
Нарн содрогнулся – от края до края, на чащи словно обрушилась жестокая буря. Сквозь связь водных жил она устремилась на восток, к другому великому лесу – родному брату Нарна.
Перед взором Анэто исчезли звёздное небо, редкие облака – исчезло всё. Остался лишь Он.
Тень, бредущая среди волн странного зеленоватого пламени. Немолодой худощавый мужчина со смуглой кожей в грубых и просторных холщовых одеяниях – его облик изменился, стоило Анэто вглядеться хоть чуть пристальнее. Спаситель сделался именно таким, как на бесчисленных образах, висевших в каждом доме на западе Старого Света.
Волны зелёного огня опадали, из ниоткуда разворачивалось обычное голубое небо, неяркое осеннее солнце; пожелтевшая листва облетающих рощ; просёлок под ногами – словно они очутились где-то не то в Семиградье, не то в Эгесте…
Он смотрел на Анэто. Спокойно, невзыскующе и терпеливо. Опирался на отполированный до блеска посох и ждал.
В затылке возникла тупая боль, словно на него что-то давило. Всё сильнее и сильнее, с каждым мигом.
Спаситель (или то, что привиделось Анэто) молча глядел на оцепеневшего мага. Умом ректор понимал, что, всё это – не более чем морок, иллюзия; но – что теперь хотела Вейде? Чтобы он, Анэто, заговорил с Ним? Прямо спросил бы: что Ты хочешь с нами сделать?..
– Ч-что… – и в самом деле попытался произнести маг.
Спаситель молча шагнул вперёд. На его скорбном лике по-прежнему читались лишь спокойствие и участие. Он развёл руками и покачал головой. Не произнося ни слова, обошёл застывшего посреди дороги Анэто.
– Постой! – вырвалось у ректора. Он повернулся, вслед – и увидел, что дорога обрывается. Просто повисает в воздухе куском серо-жёлтой ленты, обрываются и полосы золотистых рощ, и Спаситель прежним размеренным шагом направляется прямо к голубой бездне. Анэто попытался шагнуть – ноги вязли в незримом болоте. Он рванулся с яростью, изо всех сил – и его словно подтолкнула незримая рука.
Анэто оказался за спиной у неторопливо шагающего Спасителя. И взглянул прямо в бездну.
Белые росчерки облачных кос над темноватой синевой морей. Коричневое, жёлтое и зелёное. Эвиал?.. Анэто вгляделся, до рези в глазах – нет, он не узнавал знакомых по картам очертаний.
Не Эвиал. Просто некий мир. Где тоже растут деревья, где наступает осень, одевающая их в золотые погребальные саваны. Где пролегли мокнущие под дождями, глинистые просёлки, а по сторонам – сероватые бревенчатые избы. Где тоже живут люди, неведомыми путями разошедшиеся по вселенной, исполинской, куда обширнее любых, самых смелых представлений мудрецов Ордоса.
Спаситель шагнул вниз.
Анэто рванулся следом.
Нет, это не Эвиал. Что-то совсем другое.
Городок: купола, глинобитные побелённые стены, узкие полукруглые оконца. Сушь, пыль, погибшие деревья, кора обвалилась, обнажив белую плоть стволов. Прямо на улице – иссохшие тела. Люди, кошки, псы…
Церквушка – из той же побелённой глины. Невысокий шпиль венчала, правда, не перечёркнутая стрела, как в Эвиале, а просто косой крест.
Анэто вгляделся – небольшой храм пропорциями и очертаниями подозрительно напоминал кафедральный собор, известный всякому, кто хоть раз побывал в Святом городе.
У входа, не закрытого дверью, тела лежали особенно густо. Люди… по виду. Правда, пальцев у них было только четыре, а не пять, глаза – большие и круглые, словно здешние обитатели вели ночной образ жизни; но всё равно – это были люди или кто-то очень к ним близкий.
