Поэтому пресечь сношения тех, кто остался в Симэ, с пограничным рубежом – просто азбука войны. Так что гонцы, скорее всего, перехвачены. А те, кто бежал от вторжения… те ещё просто не добежали.
– Наслышан я про Гончих, но неужто перехватили вообще всех?
– Они – могут. – И с лица гостя напрочь смыло улыбку.
– Всех?!
– Если очень захотят, – медленно проговорил маг. И повторил, словно гвоздь вбивая: – Если очень захотят.
– Но его величество…
– Уже осведомлён. Полагаю, приказ не заставит себя ждать.
Дон Деррано ничего не спросил о судьбе Деркоора. Просто молча встал и вышел из палатки – отдавать необходимые распоряжения. Гость вздохнул, допил вино и тоже поднялся. Его ждала трудная работа. Пожалуй, даже труднее, чем биться с теми же мертвяками.
Все пленения одинаковы. Все допросы – тоже.
По щекам Алиедоры текли не слёзы – вода, щедро выплеснутая из бадейки. Голова кружилась, перед глазами всё плыло. Доньяту плавно потряхивало – вместе с адептом Высокого Аркана они сидели в небольшом закрытом паланкине, только несли его не сильные невольники, а громадные и неторопливые големы Навсиная.
– Полегчало? – спросил маг-дознаватель, аккуратно поставив бадейку в специально для того предназначенное гнездо.
Вода была ледяная, и от неё действительно полегчало. Но, разумеется, признаться в том доньята не могла. Только зубы теперь стучат, а мокрые лохмотья липнут к телу. Хорошо ещё, что в паланкине более- менее тепло.
– Переоденься. – Адепт протянул Алиедоре стопку тщательно сложенной одежды. Её, эту стопку, похоже, ровняли по отвесу и уровню, настолько она была идеальной. – Переоденься, я отвернусь. Твои прелести, поверь, меня нисколько не интересуют.
«Специально так говорит, – подумала Алиедора. – Какие там мои прелести, грязная вся, исхудавшая, в татуировках, да ещё и намазанная жиром. Огородные пугала по сравнению со мной – сказочные красавицы». Она подумала – но мысль, вместо того чтобы стать первой в цепочке, беззвучно канула в пустоту, жуткую сосущую пустоту, захватившую всё её существо. Больше она уже не рассуждала. Не могла. Мысли остались просто начертанными серым по серому значками, неведомой грамотой, и за ними – только серый же клубящийся туман, ничего более. Ничего. Ничего. Ничего – как удары молота по вискам.
Руки её не связаны, ноги тоже. При адепте Высокого Аркана – никакого оружия, во всяком случае, на виду. Маг, конечно, высок, строен, сух, жилист – такие даже при отсутствии горы мышц могут оказаться ой-ой-ой какими противниками – но всё-таки вот так относиться к ней, избранной, с таким пренебрежением…
Тёмно-синий узкий не то камзол, не то кафтан, не то дублет – поди ж их разбери в этом Навсинае, два ряда петель и крючьев, вокруг – золотое шитьё. Не в бой идти, так нарядившись, а на королевский приём. Лицо у мага узкое, вытянутое, но не отталкивающее. Даже взгляд серых глаз не кажется особенно злобным. Вот, уселся напротив, сплёл пальцы под подбородком. Смотрит…
– Тебе идёт, – сообщил он. – Как на тебя шито.
«Зачем он это говорит? – равнодушно пытается удивиться Алиедора. – Какое дело избранной до… стоп, а избранна ли я? Что они мне толковали, и Тьма, и Дракон?»
«Избранные не проигрывают, – услужливо подсказала предательница-память. – Проигравшие избранными быть не могут».
– Ты голодна? – Адепт ловким движением отомкнул погребец. Запахло едой, тёплым хлебом, но Алиедора сейчас отдала бы всё – хотя, если разобраться, что у неё осталось, что можно было б отдать? – за ставший уже привычным и родным запах Гнили.
Нет, она не голодна. И от еды – обычной человеческой – её тошнит.
– Настаивать не буду, а сам, если ты не против, подкреплюсь. – Маг казался дружелюбным. Конечно, это маска. Ничем иным и быть не может.
И эти слова тоже сорвались вниз, в бездну, мёртвыми сухими листочками.
Ничто тебе уже не поможет, Алиедора. Только если ты сама… как ты начинала атаку? Ну-ка, ну-ка, вспомни, вспомни…
Чародей не торопил с ответом, глядел ей в глаза, спокойно ждал, прихлёбывая что-то из высокой кружки, над которой поднимался парок.
«Я же не помню, как тут оказалась», – вдруг поняла доньята. В какой-то миг видение того, как тащат её тело деловитые служки, куда-то исчезло, сменившись наконец благодатной чернотой.
– Чего вы… ты… от меня хочешь? – прошептала она, язык почти не повиновался.
– О, много чего. – Кружка отставлена в сторону, и опять же не просто так, а в специальные зажимы, чтобы не расплескать содержимое. – Очень много чего, уважаемая доньята Алиедора Венти. Не удивляйся, ты у нас известна. Можно сказать, знаменита. Разумеется, среди тех, кто понимает.
– Чего вам от меня надо? – повторила Алиедора. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не затрястись: пустота внутри казалась всепоглощающей, ни следа той, былой силы, что отличала избранную. И больше никто не глядит из облаков…
– Высокий Аркан, – волшебник даже наклонился вперёд, – рекомендовал мне испробовать сперва с тобой, доньята, полную откровенность. Каким-то образом, мы пока не знаем каким, ты связана с Гнилью. Эту связь предстоит выявить, понять, чем она грозит миру. Ты можешь нам в этом помочь.
– Я… пуста…
– Не беда, – покровительственно бросил адепт. – Ты пребываешь в отчаянии, тобой владеют тёмные мысли. Надлежит лучше и горячее молиться Ому Прокреатору, дабы Он помог нам избавить тебя от скверны.
«Эта скверна давала мне силу…»
– Что-что? Губы твои шевелятся, но я ничего не слышу, прости великодушно.
– Чем же я помогу?
– О, вот такое начало мне нравится, – воодушевился маг. – Очень много чем! Правдивым рассказом обо всём происшедшем, конечно же; но и добровольной передачей себя в руки дознавательной команды Высокого Аркана. А в неё войдут, не сомневайся, только лучшие из лучших.
Алиедора похолодела.
Чуть позвякивает откинутая крышка на дымящейся кружке, покачивается паланкин, смотрят на неё внимательные серые глаза, совсем вроде как не страшные… а её трясёт с каждым мигом всё сильнее и сильнее.
Дознавательная команда. Которая вскроет ей, Алиедоре, жилы, станет копаться у неё во внутренностях, выявляя то самое, что делает её… делало её… избранной. Как же страшно, ой, как страшно, хотя, казалось, чего ей теперь бояться?
Не отвечай ничего. Свернись клубком, постарайся уснуть. Его нет, этого человека в сине-золотом одеянии. И големов нет, и замка Венти… ничего нет, и Алиедоры тоже. А слова… да пусть себе. Что значат эти сотрясания воздуха?
– Делайте что хотите…
– Вот и молодец! – неприкрыто обрадовался адепт. – Твоя добрая воля – один из ключей к общему успеху.
Добрая воля… ага, ждите, как же…
– Тогда я тебя покину на время. Вижу, ты устала, измучена. Поспи, доньята. Одеяла вот здесь…
Она проспала весь остаток дня, всю ночь и всё следующее утро. Отряд големов стоял, негромко переговаривались погонщики, иные, отвинтив болты и сняв броневые плиты, копались во внутренностях железных солдат.
Появился вчерашний маг, идеально выбритый и умащенный благовониями.
Словно на свидание собрался, невольно мелькнуло у Алиедоры.
– Как спалось? Надеюсь, что хорошо. – Он слегка поклонился, изысканно-светским манером взяв Алиедору за кисть и целуя воздух возле самой её кожи, как велел кодекс утончённой куртуазности. – Я
