Хранитель Мечей: 1. Рождение Мага

тот ректор упросил меня отправиться с ним в Семиградье, где бушевала Третья Война Веры, Север полуострова, где угнездилась ересь, против Юга, который остался верен Святому Престолу. Так вот, еретики, захватив власть, почему-то не стали упразднять Инквизицию, хотя претерпели от неё немало – до тех пор, пока им не удалось овладеть всем северным побережьем. А когда они им овладели, выяснилось, что без Инквизиции никак не обойтись, – потому что кто же будет вылавливать оставшихся в больших городах приверженцев Аркина? – Тёмный усмехнулся. – И те и другие только и знали, что твердили о «спасении малых сих», торжественно целовали перечёркнутую стрелу и молились. А отцы-инквизиторы продолжали работать – методично, деловито, без криков и паники. Делали своё дело – и, заметь, делали его очень хорошо. На Юге схваченного еретика бросали в змеиный садок. Очень поучительное зрелище, скажу я тебе. На Севере предпочитали дробление. А вожаки ересиархов – как правило, они все в той или иной степени владели даром священной магии, магии Спасителя – не давали несчастному умереть слишком быстро, даже когда ему тисками размалывали ноги до бёдер и руки по самые плечи. Городские окраины покрывались невиданными лесами – лесами виселиц, ибо тех, кого следовало казнить, оказывалось слишком много. – У Тёмного зло дёрнулась чешуйчатая щека – признак сильнейшего гнева. – Когда северяне поняли, что проигрывают войну, они послали за наёмниками с Волчьих островов и из Лесных Кантонов. Слышал о них?..

– О вояках с островов – конечно, а…

– Ну да, о Лесных Кантонах в лекциях землеописателей будет говориться под конец. Ничем не примечательная область возле западного края Железного Хребта. Леса, быстрые речушки… места для полей мало, рудных жил нет, охота небогатая. Но живущий там народ – лучшие алебардисты и арбалетчики во всём свете. Да, они служат за деньги, но у них есть свой своеобразный кодекс чести. Так, например, они никогда не сражаются друг с другом. И никогда не изменяют наёмщику – до той поры, пока он платит. Даже если враг предложит вдесятеро больше – такие случаи бывали… Так вот, северяне наняли алебардитов и стрелков, с Волчьих островов приплыли морры и орки; на Кленовой равнине север разбил ополчения южан, армии ересиархов дошли до Моря Надежд, штурмом взяли Абардим… Клянусь вечной Ночью, Неясыть, в городе после этого не осталось ни одного живого человека! Ни одного!.. Я никогда не думал, что кровь действительно способна течь по улицам, словно дождевая вода. После этого сражения Кантоны отвернулись от Севера. Они разорвали договор и вернули деньги. Все, до последнего золотого, не оставив себе даже обычного в таком случае «выкупа мёртвых». И после этого ушли. С боем. А вместе с ними ушли орки. Эти, правда, денег не вернули. – Даэнур хрипло рассмеялся. – А потом пришли имперские корпуса вместе со Стражами Аркина, и дело Севера оказалось проиграно. Три города на берегу Моря Ветров были обращены в ничто. Потребовался целый век, чтобы они возродились…

Фесс медленно поднял пальцы к вискам. Слова учителя оказывали странное, какое-то почти магическое действие, словно Даэнур изо всех сил стремился подвести своего ученика к какому-то необычайно важному выводу.

– Учитель… а в каком году это было?

Даэнур не ответил, только глаза его остро блеснули.

– Я должен ответить сам… Тысяча сто семьдесят четвёртый или пятый от Пришествия, основание Школы Тьмы Эвенгаром Салладорским!

– Правильно, Неясыть. – Голос Тёмного был едва слышен, глаза нестерпимо ярко горели. – Эвенгар был моим первым учеником из рода людей. Его прозвали Салладорским, но родился он в Эгесте, откуда его семья потом пребралась в Семиградье. На север. Он, в отличие от других своих сородичей, не впал в ересь. А когда увидел, что творят оставшиеся верными Святому Престолу, отвернулся и от него. Нашёл меня. Я был потрясён – никто ещё не обучался с такой скоростью. Академию – всю! – он одолел за шесть месяцев. Потом… потом ему пришлось бежать на восток. За один год – за один год! – он сделал всё. У него почти не было способностей, одна только ненависть. Однако даже этого хватило, чтобы стать одним из самых знаменитых Чёрных магов.

Разговор, начавшийся со Святой Инквизиции, как-то незаметно свернул на совсем другие вещи – это был излюбленный приём Тёмного, когда он чему-то учил Неясыть-Фесса.

– Трактат «О сущности инобытия» он написал за три месяца. Я не знаю, как ему это удалось. Он не ел, не пил и не спал. И не пользовался никакими источниками, не списывал ничего у древних. Он просто ставил опыты. С Тьмой. И, разумеется, ставил он их над самим собой. Как ты знаешь, после этого книгу сожгли. Инквизиция гонялась за списками по всему свету. – Он ехидно и зло растянул зубы в кривой усмешке. – Да только зря. О да, святые отцы сожгли многое, очень многое. Да только не всё. Кое-что уцелело.

– Здесь, у вас? – тотчас спросил Неясыть.

– За кого ты меня принимаешь? – возмутился Даэнур. – Неужели я буду настолько глуп, что стану хранить здесь, в Академии, хоть что-то запрещённое?

– Но у вас, учитель, у вас же есть и трактаты о пытках, и о ритуальном мучительстве, о жертвоприношениях, о…

– По сравнению с трактатом Салладорца, – сухо отрезал Тёмный, – всё это не более чем детские страшилки.

Фесс невольно поёжился. Что же такого сумел написать этот Эвенгар!

– О том, как сделать себя частью Тьмы, ученик. О том, как жить вечно, отказавшись от себя – частицей исполинского, на всю вселенную раскинувшего океана. Не видеть, не слышать, не осязать – но при этом знать всё.

– Это… это… – задохнулся Фесс.

– Ты схватываешь всё на лету, мой мальчик. Да, ты прав, Эвенгар открыл формулу бессмертия. Маги живут долго, но они – отнюдь не бессмертны. Рано или поздно их сила истаивает и они гибнут. Так вот! – Фессу показалось, что мрак вспороли две жёлтые молнии, вырвавшиеся из глаз Тёмного. – Эвенгар доказал, что Свет бессмертия дать не способен. Только Тьма. Естественно, этого ему простить не могли. Его выследили… неудивительно, поскольку на это брошена была вся Инквизиция, – однако ловцам не досталось и трупа. Я не знаю, что там произошло в деталях, но думаю, что Салладорец просто привёл в действие составленные им самим заклятья. Иушёл. Они даже могли подумать, что убили его. Полагаю, он каким-то образом убедил их в этом, потому что охота прекратилась. Да и я… – Тёмный вздохнул, – я тоже понял, что его нет в живых. Перестал ощущать его. Однако в самые тёмные ночи, зимой… – голос Даэнура упал до шёпота, – мне кажется, я слышу его зов. Он… он счастлив. И хочет, чтобы я, его наставник, тоже присоединился к нему. И, как знать, быть может, в один прекрасный день я и впрямь увижу его и наконец- то расспрошу, как ему тогда удалось достичь всего этого.

«А я бы не присоединился. Никогда», – подумал про себя Фесс.

– В общем, этот трактат считается уничтоженным. Ты не найдёшь его нигде, скажу больше – его поиски могут оказаться гибельными. Когда Салладорца… когда Салладорец ушёл, многие из его последователей держались ещё почти целый век – до тех пор, пока последние копии трактата не попали в руки Инквизиции. Но ещё много лет спустя само название «О сущности инобытия» служило отличной приманкой. На неё ловили недовольных, тех, кто попытался идти своим путём.

– Нашим путём? – с нажимом спросил Фесс.

– Да. – Жёлтые глаза на миг опустились. – Путём Ночи, под невидимыми для прочих звёздами.

«Понятно, – подумал Фесс. – Наживка для любопытных – но, если хватать всех, кто потянется к трактату, зачем вообще нужен факультет?»

Чуть поколебавшись, он повторил это вслух.

– Они хотят приручить Тьму, Неясыть. Они страшатся её, но, как умные люди, пытаются противопоставить ей знание. Мы изучаем Мрак, а они изучают нас. Разве ты не понял ещё, что каждый твой шаг становится известен милорду ректору?

– Понял, и давно, – сухо заметил Неясыть. – Только, по-моему, толку им от этого немного.