— Повнимательней, Глип! — потребовал мой идиот-подопечный, поворачивая мою морду обратно к ящикам. — Нам положено охранять именно это. Понятно?
Я понял, что либо люди усваивают еще медленней, чем считали даже наиболее критически настроенные в их отношении драконы, либо у этого конкретного представителя повреждение мозга, что тоже возможно. Повращав глазами, я снова проверил подкрадывающегося.
Он находился теперь почти над нами, широко расставив ноги на двух балках для поддержания своего веса. С тщательной неторопливостью он вынул из рукава какой-то предмет, поднес его ко рту и нацелил на нас.
Часть ранней тренировки всякого дракона заключается в серии уроков по изучению человеческого оружия. Это может показаться странным для миролюбивого, в основном, народа, но мы считаем это делом выживания… таким же как человеческие наставления детенышей вроде: пчелы жалят или огонь жжет. Безотносительно к нашим мотивам, достаточно будет сказать, что я столь же сведущ в человеческом оружии, как любой человек, и куда больше, чем любой, не занятый военным делом или иным героическим промыслом. Поэтому без всякого труда узнал в направленном на нас инструменте духовое ружье.
Вдобавок к лучшему чутью драконы обладают броней, дающей куда большую защиту, чем получают люди от своей кожи. Вследствие этого я был относительно уверен, что, чего бы там ни вылетело из дула духового ружья, не представляет никакой угрозы моему благополучию. Однако, мне пришло в голову, что того же нельзя сказать о Нунцио, а как я уже говорил ранее, у меня были некоторые сомнения, стоит ли идти на такие хлопоты, защищая душевный покой моего зверька и его товарищей.
Вырвав голову из рук Нунцио, я быстро прицелился и выпустил вспышку пламени 6-й степени. О, да. В распоряжении у драконов есть разные степени пламени от «поджарь алтей» до «сделай дырку в камне». Можете держать это в уме, когда в следующий раз вздумаете спорить с драконом.
Через несколько секунд после угасания моей пиротехники на нас посыпался короткий дождь из черного порошка.
— Черт побери, Глип! — Выругался Нунцио, стряхивая с одежды порошок. — Не делай больше этого, слышишь? В следующий раз ты можешь не просто смахнуть немного пыли… и посмотри на мою одежду! Нехороший дракон!
Я достаточно долго пробыл рядом с людьми, чтобы не ожидать никакой благодарности, но находил обидным слышать, как меня бранят за спасение его жизни. Со всем достоинством, какое я мог собрать, а значит, немалым, я отвернулся и сел спиной к нему.
— Глип! Встань, парень! Хороший дракон! Хороший дракон!
Вот это уже лучше. Я снова повернулся лицом к нему и увидел его скачущим на одной ноге, держась за другую. Не испытывая недостатка в умственных силах, я сумел сообразить, что демонстрируя оскорбительный жест, я преуспел, сев на его нижние конечности. Заверяю вас, сделал я это ненамеренно, человеческие ступни довольно малы, а мое превосходное чувство осязания не простирается на мою заднюю часть, но задним числом (каламбур ненамеренный) мне пришло в голову, что это пошло ему на пользу.
— Слушай, ты просто сиди там, а я буду сидеть здесь, и мы отлично поладим. Идет?
Он прохромал к одному из ящиков и сел, попеременно потирая ступню и стряхивая с одежды порошок.
Порошок этот был, конечно же, останками покойного ползуна-убийцы. У пламени 6-й степени есть тенденция производить на людей именно такой эффект, вот потому-то я и применил его. Хотя погребальные правила людей всегда служили для меня источником любопытства и озадаченности, я был уверен, что они не включают в себя стряхивание останков кремированного на пол или удаление их в прачечной. И все же, учитывая, как трудно мне передать Нунцио простое «смотри», я решил, что будет слишком хлопотно объяснять ему, что в данный момент он делает.
Если мое отношение к убийству человека кажется немного шокирующим своей небрежностью, то вспомните, что для драконов люди — неполноценный вид. Вы не вздрагиваете от убийства блох для создания комфорта вашей собаке или кошке, безотносительно к тому, что могут подумать о ваших жестоких действиях уцелевшие блохи, а я, не колеблясь, устраняю досаждающего человека, способного расстроить своими действиями моего зверька. По крайней мере мы, драконы, ограничиваемся, в основном, отдельными индивидами впротивовес оптовому истреблению видов, которое воспринимается людьми, как часть повседневной жизни.
— Знаешь, Глип, — сказал Нунцио, осторожно глядя на меня, — после того, как побудешь немного в твоем обществе, даже хвастовство Гвидо кажется приятным звуком… но не говори ему, что я это сказал.
— Глип?
Это последнее вырвалось невольно. Как вы, возможно, заметили, я несколько стесняюсь своего словаря в одно человеческое слово, чтобы стараться как можно меньше полагаться на него. Однако, мысль, что я что-то скажу Гвидо, поразила меня до предела.
— Ну, не надо так переживать, — нахмурился Нунцио, как всегда неправильно истолковав мое слово. — Я не имел этого в виду. Просто мне немного больно, вот и все.
Я счел, что он подразумевает свою ногу. Однако, этот человек желал поболтать и вскоре я узнал иное.
— Я просто не знаю, что в последнее время такое творится, Глип. Знаешь, что я имею в виду? По бумагам дела идут как нельзя лучше, да только в последнее время все ведут себя так, словно спятили. Сперва Босс покупает казино, построенное нами для кого-то другого, потом вдруг с бухты-барахты хочет его продать. Банни и Тананда какое-то время косятся друг на друга, а потом Банни внезапно делается тихой и подавленной, а Тананда… Ты знаешь, что она однажды хотела занять у меня денег? Сразу после того, как закончила взыскивать тот должок? Не знаю, что она сделала со своими комиссионными, почему она не попросила у Босса аванс, для чего ей понадобились деньги. Просто: «Ты не мог бы мне подкинуть немного наличных, Нунцио? Не задавая никаких вопросов?» А когда я попытался предложить свои услуги поверенного, она сказала: «В таком случае забудь об этом. Я попрошу у кого-нибудь другого!» и ушла раздраженная. Точно тебе говорю, Глип, чего-то там варганится, и я не уверен, что мне это нравится.
Он освещал кое-какие интересные моменты, честно признаюсь, ускользнувшие от моего внимания. Хотя я и посвятил определенную долю интеллекта дешифровке сложностей человеческого поведения, в их внутривидовых отношениях оставалось много непонятных мне тонкостей… особенно когда речь шла об иных индивидах, чем Скив. Размышляя над словами Нунцио, я понял, что мой зверек в последнее время не часто виделся со мной, что само по себе было нарушением заведенного порядка. Обычно он выкраивал время навестить меня, поговорить со мной о вставших перед ним проблемах и испытываемых сомнениях. Я гадал, не проистекают ли его участившиеся отсутствия из описанного Нунцио явления. Это давало пищу для размышлений, и я обещал себе позже тщательно обдумать все это. В данную минуту моего внимания требовали более срочные дела… вроде людей, роющих под полом.
Кажется, в конечном итоге, Нунцио был столь же неспособен к сторожевой службе, как и большинство людей. Заступая на пост, они устраивают большой спектакль, показывая свою бдительность и осторожность, но через какие-то несколько часов они больше трудятся, борясь со скукой, чем следя за тем, что им положено охранять. Честно говоря, долгожительство драконов может частично объяснить, почему мы лучше отгоняем скуку. После нескольких столетий дни, и даже недели, настолько мельчают, что вообще перестают обладать какой-то временной ценностью. Даже у самых молодых из нас внимание длится месяцами… а иногда и годами.
Какой бы ни была причина, Нунцио продолжал трепаться о своей озабоченности нынешним положением дел, явно не замечая звуков скрежета и копания, подбиравшихся к нам все ближе и ближе. На этот раз дело было не просто в моем лучшем слухе, так как тот шум вполне мог дойти и до человека, хотя, признаться, слабо. Пользуясь моим слухом, я мог расслышать разговор копателей.
— Сколько еще?
— Ш-ш-ш! Примерно десять футов.
— Не шикай мне! Нас никто не может услышать.
— Я тебя слышу! Этот туннель, знаешь, не так уж велик.
— Что ты сделаешь со своей долей денег после того, как мы уведем товар?
— Сперва надо увести его. Вот тогда я и буду беспокоиться о том, что делать со своей долей.
