– Еще шестнадцать кругов. Вперед.
– Да не могу я больше, – взмолился я.
– Не можешь, потому что сам так думаешь. Поверь, что сможешь, и у тебя все получится.
– Не могу.
Деррон некоторое время смотрел на меня, поджав губы.
– Что ж, наверное, придется тебя вдохновить на веру. – Внезапно он исчез и появился через минуту с кнутом в руке.
Я опасливо покосился на него.
– Это иллюзия?
Вместо ответа Деррон взмахнул кнутом, и около моих ног поднялось облако пыли.
– Еще шестнадцать кругов.
– Но Деррон, я, правда, больше не могу. Давай я немного отдохну, а потом побегу снова?
Следующий удар плетью пришелся мне по ногам, и я взвыл:
– Придурок! Больно же!
Деррон снова поднял кнут. Я вскочил и помчался от него. Рыцарь бежал следом и размахивал кнутом.
Как я пробежал эти проклятые сорок два круга лучше не вспоминать. Хотя добежал, это, наверное, не то слово. Точнее было бы сказать – дополз. Тяжело дыша, я лежал на спине, пытаясь унять страшную боль в ногах. Отчаянно кололо в боку, горели огнем легкие. Мне понадобилось минут двадцать, чтобы более-менее прийти в себя.
– Вот видишь, – спокойно сказал Деррон. – Главное поверить, что сможешь, и у тебя все легко получится.
– А-а! – я задохнулся от негодования. – Это значит поверить? А что мне оставалось делать, если ты несся за мной с плетью в руке и хлестал всякий раз, когда я начинал останавливаться?
– Слушай, малыш, сейчас я бежал за тобой всего лишь с плеткой. Но однажды тебе, возможно, придется убегать от людей, у которых в руках будет кое-что посолидней кнута. И если ты и тогда будешь бежать так же, то можно сразу заказывать по тебе панихиду. А сейчас, для разминки, двадцать отжиманий.
– У-у-у!
Плеть взбила около меня пыль, и я поспешно начал пытаться делать отжимания. После того, как эта попытка благополучно провалилась, рыцарь, в качестве наказания, заставил меня проделать еще несколько упражнений. Через два часа я уже с трудом стоял на ногах.
Деррон с удовлетворением посмотрел на меня.
– Ну вот, разминка закончилась. Теперь можно приступить к занятиям.
– Что?!!!
– Садись, Егор. Отдохни.
Упрашивать отдохнуть меня было не надо, и я немедленно растянулся на песке.
– Я не собираюсь загонять тебя до смерти.
Как это успокаивает.
– У нас не очень много времени на подготовку. Всего полгода.
Кто торопит? То хотят ждать пятьдесят лет, то всего полгода.
– И за это время я должен научить тебя защищать свою жизнь. Ты думаешь, мне все происходящее доставляет удовольствие? Но самый быстрый способ чему-то научиться – это постоянно ставить для себя определенную планку и постоянно преодолевать ее.
Конечно, но ведь не сразу прыгать как мастер спорта!
– Ты вбил себе в голову, что не сможешь пробежать больше определенного количества кругов и не смог. Самое главное здесь: вера в себя и свои силы.
А кнут это своеобразный символ веры, как крест у христиан.
– У нас нет времени ждать, когда ты сам поймешь это. Я тебя предупреждал, что будет тяжело.
– Но не настолько!
– Не переживай. Дальше будет легче.
– Правда? – спросил я с надеждой.
– Конечно. Я уже не буду так резко увеличивать нагрузку. И ты вскоре привыкнешь. Все. Спор окончен. Сегодня я объяснялся с тобой в первый и последний раз. Больше этого не будет. Я учитель, ты ученик. Я говорю, ты делаешь. Теперь давай определим, владеть каким оружием ты будешь учиться.
– Разве не мечом?
– Разумеется, мечом. Не мешай, – сердито оборвал меня Деррон. – Так. Эспадон не годится – слишком тяжел. Ты его и не поднимешь. Подошла бы шпага, но для серьезного боя она не годится. По крайне мере, не для тебя.
Ага, это мне не годится, то не годится и, вообще, будешь палкой махать.
– Ну-ка встань, – неожиданно обратился ко мне рыцарь.
Я с неохотой подчинился.
– Теперь вытяни вперед правую руку. Теперь левую. Обе вместе. Подними их. Разведи в стороны. Хорошо.
Утренняя зарядка для идиотов окончена.
Деррон подошел ко мне и замерил веревочкой длину руки, рост и ширину плеч. Завязал узелки.
– Все. Садись. Думаю, шеркон тебе подойдет идеально. Тяжелые мечи тебе не нужны. Твое главное оружие ловкость, а не сила. Да, шеркон то, что нужно.
– Что такое шеркон? – спросил я озадаченно.
– Меч. Прямой узкий обоюдоострый. Предназначен как для рубящих, так и для колющих ударов. Распространен не слишком сильно. Все солдаты считают его детской игрушкой, так что никто не удивится, увидев его у тебя.
– Прекрасно. От детской игрушки будет зависеть моя жизнь.
– Я сказал: считают детской игрушкой, но шеркон ею не является. Он действительно выглядит не очень грозно, но в руках умелого воина это смертельно опасное оружие. И лично я больше опасался бы соперника именно с шерконом в руке, а не с каким-нибудь другим оружием. И если шеркон распространен не очень сильно, то только потому, что на свете не так уж и много настоящих бойцов. И еще – изготовлять его гораздо сложнее, чем обычный меч. Во-первых, он очень узкий, всего в два пальца ширины, а значит, необходима особо прочная и гибкая сталь; во-вторых, закаляют его по-особому, основное у шеркона – это его заточенный кончик и лезвие, примерно на ширину ладони от него. На них приходится основная работа. Поэтому, если весь клинок гибок как у шпаги, то рабочая часть тверда. Ну, и еще много других секретов. Настоящие мастера на изготовление шеркона тратили иногда год, а то и более.
– Ничего себе!
– Теперь ты понимаешь, почему он не получил широкого распространения?
– Понятно. А можно хотя бы взглянуть на этот шеркон?
– Чуть позже. Я еще не закончил. В силе тебе никогда не сравниться с взрослым тренированным солдатом. Здесь ты всегда окажешься в проигрыше. Значит, тебе надо научиться превосходить их в чем-то другом. В мое время хорошего воина определяли три правила: мудрость, умение, ловкость.
– И что это значит?
– Если коротко, то следующее: когда ты столкнешься с несколькими противниками, то ловкость позволит тебе избежать их ударов, а умение – поразить их.
– А мудрость?
– А мудрость не позволит тебе попасть в такое положение, когда придется иметь дело сразу с несколькими противниками.
Я задумался.
– Пожалуй, мудрость мне нравится больше всего остального.
Деррон с интересом посмотрел на меня.
– Знаешь, обычно этому труднее всего научить молодежь. Сколько людей погибло только потому, что кидались в схватку прежде, чем брали на себя труд немного подумать.
– Обещаю сначала думать, а потом кидаться. Я хочу вернуться домой.
