Геймер

Огромные глаза Тахикиро смотрели не отрываясь на Ала, пытаясь прочесть в его чертах свою судьбу.

– Скажите ей, что я понимаю, что она может не желать меня. Но я не стану неволить ее. Передайте Тахикиро-сан, что, если она пожелает, я буду относиться к ней как к младшей сестре. Я никогда не воспользуюсь своим положением хозяина и не стану требовать от нее постельных услуг. Разве что она сама придет ко мне по собственному желанию. Это понятно?

Все кивнули в знак согласия.

– Вопросы есть? – Ал уже освоился с ролью хозяина, девушка-служанка налила ему в чашечку саке.

– Если все в доме будет в руках сестры Фудзико, означает ли это, что мне будет позволено быть с вами на плацу, Андзин-сан? – Лицо Тахикиро порозовело под гримом, Ал видел, что его решение, хоть и показалось странным, но пришлось ей по душе.

– Да, ты будешь со мной во время маневров и учений, в то время как Фудзико возьмет на себя дом.

Обе девушки вздохнули с облегчением.

Глава 34

Разбирайся с проблемами по мере их поступления. А еще лучше, найди себе слугу.

Из мудрых мыслей самурая Усат Фудзико

– Андзин-сан кара. – От господина кормчего. – Служанка с поклоном подала Алу озорно болтающего ножками малыша. Девушка держала его под мышки, хихикая над тем, что мальчишка при виде Андзин-сан пустил веселую струйку.

– Нани, нани? – Что, что? – Ал взглянул на ребенка, и его чуть удар не хватил. Не было ни малейших сомнений, это был все тот же малыш, которого притащил Адамс и которого он же затем выкрал из паланкина Ала, перед тем как отряд попал в засаду.

«Мой черный человек», – вспомнил он фразу из «Маленьких трагедий» Пушкина. – Карма нэ… – обратился он к служанке, все еще держащей ребенка на расстоянии от себя, чтобы тот не замочил ее нового кимоно.

– Карма. Карма, – радостно закивала головой девка. Должно быть, она решила, что Ал отец ребенка, и радовалась тому, что сын Золотого Варвара похож на нормальных людей, в смысле – японцев.

Не желая более разговаривать со служанкой, Ал кивнул ей идти с ним, и сам пошел куда глаза глядят, на другой конец деревни. Служанка с ребенком на руках едва поспевала за ним, улыбаясь и раскланиваясь на ходу с соседями. Ал шел по наитию, надеясь, что либо в одном из домов ему посчастливится услышать детский писк, либо он доберется до дома старосты и свалит свои проблемы на его голову.

В конце концов, последнее было бы разумным.

Наконец он действительно увидел небольшую хижину, рядом с которой были развешаны рыбацкие сети. Дородная молодая японка, в старом видавшем виды кимоно, баюкала на руках крошечное создание. По всей видимости, ее малышу было не более нескольких дней, во всяком случае, его личико было красным и морщинистым, как кусок мяса.

Ал постучался у калитки, при виде его японка с ребенком вскочила с места и, улыбаясь во весь рот, бросилась отпирать калитку. Она умудрялась одновременно кланяться высокому гостю, ругать зазевавшегося старика и, видимо, оправдываться за бедность обстановки.

Ал оглядел домишко и пришел к выводу, что это местечко подходит для словно преследовавшего его ребенка.

– Бедно, людно, ну и что ж тут такого, – шепнул он на ухо малышу, забирая его из рук служанки и передавая рыбачке. – Был бы ты, брат, умнее, привязался бы к богатому самураю или даже к самому даймё Токугаве. Попал в говно, так не чирикай. Не буду же я с тобой, в самом деле, возиться.

Услышав имя великого даймё, баба начала бешено кланяться, отчего ее собственный ребенок испугался и завизжал. Ал бережно протянул ребенка японке, но она, похоже, ничего не поняла, тараторя что-то и непрерывно кланяясь.

Вздохнув, он снова протянул малыша бабе, для верности прижав его к ее груди. Так что она была вынуждена обнять ребенка, чтобы не уронить.

– Ваташи-но – Мой! – пояснил он, со значением подняв палец к небу. – Вакаримашта? – Поняла? – и развернувшись, вернулся на улицу. – Отоде… – Потом… – Он неопределенно махнул рукой, словно желая сказать, что все остальные вопросы включая вознаграждение, будут оговорены после.

«Жаль, что здесь не было Марико-сан, которая могла бы объясниться с глупой рыбачкой, пообещать ей денег, заплатить на худой конец, – сетовал про себя Ал. – Хотя чего горевать. Если Токугава хочет, чтобы я подготавливал его людей, значит, какие-то средства он должен был оставить. А нет – значит, деревня обязана содержать меня со всей моей свитой. Следовательно, вопрос о вознаграждении кормилицы возьмет на себя Мура, или…»

В тот же вечер, подавая чай, одетая в красивое салатное кимоно с бабочками и подходящим к нему лимонным оби,[12] Фудзико подозвала давешнюю служанку и, показывая на нее, сделала руками жест изображающий, будто бы она, Фудзико, прижимает к груди младенца.

– Анатоно сан. – Твой сын, – разобрал Ал к на всякий случай кивнул наложнице, то ли признавая отцовство, то ли подтверждая, что понял ее. Фудзико показала, что отсчитывает монеты и передает их служанке. Снова последовала длинная фраза. Но Ал давно уже сообразил, что служанка рассказала о происшедшем госпоже, и та сочла нужным заплатить кормилице за содержание ребенка.

– Домо аригато, Фудзико-сан. – Ал поклонился ей. – Какая ты у меня хорошая, – добавил он по-русски. Другая бы жена мужа на порог не пустила с чужим-то ребенком, а ты вот денег дала, да еще и улыбаешься, словно хвалишь меня за что-то. А за что меня в сущности-то хвалить?.. Недостоин я такой жены. Это как пить дать, недостоин.

В порыве нежности ему захотелось сделать для Фудзико что-нибудь особенное, купить ей дорогущее кимоно, туфельки, оби, веера, шпильки, словом, все, что она только сможет пожелать. Отправиться с ней на воды, или куда они тут отправляются с любимыми женщинами.