в Оккаду был правилен.
Он искоса глянул на своего военачальника. Тот, конечно, считает, что они выполняют приказ Берсерена, и, пожалуй, не следует разубеждать его.
Продуктовый обоз, встреченный на пути в Келангу, позволит продержаться первое время, а там события не заставят себя ждать. Движение всей огромной уттакской армии, несомненно, имело целью не Оранжевый алтарь.
Вслед за Лаункаром Вальборн вспомнил Магистра. С этим человеком он мог бы поделиться грызущими рассудок вопросами, но Магистра не было рядом.
Впервые в жизни, сам того не зная, правитель Бетлинка поднялся на вершину ответственности, где не с кем разделить взятую на себя ношу. Он с тяжелым сердцем окинул взглядом своих людей — возглавлявшего отряд Лаункара, конных и пеших воинов, ничего не подозревающих о дворцовых интригах, неторопливые, тяжело груженные повозки, жрецов с Оранжевого алтаря, едущих здесь же, в отряде.
«Нелегко быть правителем», — всерьез подумал он и вдруг вспомнил, что Бетлинк был мошеннически отнят у законного владельца. Вальборн хорошо знал историю, стоившую замка прежнему хозяину и закончившуюся его самоубийством, но считал, что одно лишь легкомыслие довело Паландара до печального конца. Слова, вырвавшиеся у Берсерена в приступе раздражения, раскрыли ему подлинную причину чужого несчастья. По слухам, у Паландара оставался сын, но Вальборн не был в этом уверен. В его семье никогда не обсуждали неудобную тему. Он вспомнил, что Лаункар давно служил в Бетлинке, и шевельнул поводьями, направляя коня вперед.
— Лаункар! — окликнул он, поравнявшись с военачальником. — Ты, кажется, давно в Бетлинке? Тот медлил, подсчитывая прожитые годы.
— Весной было тридцать восемь лет, как я поступил туда на службу, — выдал он точный ответ.
— Значит, ты служил у Паландара?
— Служил.
— Скажи, что это был за человек?
— Человек как человек, — скупо ответил Лаункар. — Вспыльчивый, увлекающийся, но это ваша фамильная черта.
— Наша?
— Рода Кельварна.
— А как он владел оружием?
— Превосходно. С мечом он выходил один на четверых, а стрельбе из лука он мог бы и самого Тревинера поучить.
— У него были дети?
— Сын.
— Расскажи мне о сыне, — попросил Вальборн.
— Ему было пятнадцать лет, когда он оставил Бетлинк. Мне говорили, что он служил у Берсерена, но десять лет назад они поссорились, и он уехал.
— Куда?!
Лаункар молча пожал плечами.
— Я хочу отыскать его, Лаункар. Ты поможешь мне? Военачальник пристально взглянул на Вальборна:
— Зачем он вам?
— Поговорить с ним, помочь ему, если он нуждается. Разве мы с ним не родня, разве у нас не одна кровь — первого правителя?!
— Вряд ли Ромбар нуждается в вас, ваша светлость.
Вальборн заглянул в непроницаемое лицо своего военачальника. Тот явно не намеревался помогать ему в поисках.
— Берсерен проговорился кое о чем, поэтому я должен отыскать сына Паландара, — намекнул он. Заметив, что Лаункар колеблется, он добавил:
— Это вопрос чести.
— Вы знаете его, — медленно выговорил Лаункар. — Он сейчас — магистр ордена Грифона.
Конь завертелся под Вальборном — тот от неожиданности резко натянул поводья.
— Но вы вели себя так, будто вы незнакомы! — воскликнул Вальборн, опомнившись от изумления.
— Я не узнал его сразу. Последний раз я видел его подростком, на похоронах отца.
— Может, ты ошибся?
— Нет, — твердо ответил Лаункар. — Я узнал Ромбара в бою с уттаками, когда увидел, как он действует мечом. Когда-то я учил его владеть оружием. Внешность изменилась, но рука — все та же.
— И ты это скрыл… — укоризненно заметил Вальборн.
— Я подумал… если бы Ромбар хотел, чтобы вы знали, кто он, то рассказал бы вам это сам.
Вальборн надолго замолчал. Уклончивость Лаункара, явная поддержка, оказанная им сыну Паландара, говорили о многом. Видимо, в честности злополучного спора не сомневался только тот, кто не хотел в ней сомневаться. До сих пор Вальборн считал себя незапятнанным, живущим в согласии с понятиями о чести,
