Фирелла достала золотую монету:
— Обо мне никто не вспомнит, кроме Алитеи, а она приедет только к обеду. Мы успеем вернуться.
— Тебя стража не выпустит. — Мальчишка колебался, скосив глаз на монету.
— Значит, тебе не суметь вывести меня в город? — с пренебрежительной гримаской сказала Фирелла.
— Мне?! — возмутился мальчишка. — Не суметь?!
— А если можешь, тогда веди.
— И поведу. Только… — Мальчишка запнулся, озабоченно оглядывая Фиреллу. — Переодеться бы тебе надо.
— Во что?
— Сейчас сообразим. Есть у меня здесь одежонка, мне мала. Идем со мной.
Мальчишка привел Фиреллу в конюшню, оставил в пустующем стойле и ушел за одеждой. Вскоре он вернулся с охапкой тряпья:
— Вот возьми. Это моя старая форменная одежда. Куртка, штаны, башмаки, шапка. Волосы спрячь под шапку, а свою одежду зарой туда, в сено. Я подожду на дворе.
Когда переодетая Фирелла вышла из конюшни, он натянул поглубже ее шапку, опустил поля, а затем взял щепоть пыли и запудрил щеки и шею девочки.
— Я не люблю грязи, — сказала она.
— Потерпишь, — буркнул мальчишка. — Идем, да не раскрывай рта, понятно?
Он повел Фиреллу к западным воротам дворцовой ограды. Стражник, узнавший в одном из мальчишек помощника конюха, спросил его:
— Куда ты, малец? А с тобой кто?
— Братишка младший, — не растерялся мальчишка. — Бабка занедужила, вот и пришел за мной.
— Как ты вошел, парень? — спросил Фиреллу стражник. — С ночи сижу, тебя здесь не было.
— Через северные ворота, — ответил за нее мальчишка. — Нам к лекарю надо зайти, отсюда ближе.
— А он чего молчит?
— Застенчивый очень. — Мальчишка потянул Фиреллу за рукав. — Ну, мы пойдем, господин стражник, расхворалась бабка-то… — Он бегом пустился в ближайший переулок, таща Фиреллу за собой. За углом они остановились.
— Видишь, выбрались, — гордо сказал мальчишка. — А говорила — слабо! Давай монету. — Он подбросил на руке золотой кругляш и спустил в карман.
Вскоре они уже шли вдоль стены, высокой и белой, тянущейся по левой стороне улицы. Мальчишка на ходу хлопнул по стене ладонью.
— Равенор живет там, за стеной, — пояснил он Фирелле. — Дворец и сад у него еще лучше, чем у правителя.
— Ты видел его дворец?
— Нет. Туда никого не пускают. У Равенора мало слуг, и все как один молчуны. За деньги, какие он им платит, и я бы молчал.
Они остановились у наглухо закрытых ворот.
— Вход здесь. — Мальчишка указал на дверь рядом с воротами. — Надо постучать вот в это окошко.
Он протянул руку, но Фирелла остановила его:
— Я сама. Жди меня вон там, в переулке. Подождав, пока ее провожатый не уйдет, она постучала в смотровое окошко сначала тихонько, затем громче.
Окошко открылось.
— Кто там скребется? — спросил суровый, длиннолицый слуга, выглядывая на улицу.
— Я.
— Вижу, что ты. Топай дальше, пока я не вышел да не отвесил тебе пару горячих. Много вас тут, безобразников, шляется!
— Я хочу поговорить с Равенором, — сказала Фирелла.
— С кем?! С его светлостью, сопляк!
— С его светлостью, — подтвердила она.
— Его светлости не о чем разговаривать с уличными мальчишками.
— Это нужно не мне, а другим людям.
— Посыльный, что ли? — догадался слуга. — Говори свое дело и приходи завтра за ответом.
— Но я не смогу прийти завтра… — Глаза Фиреллы наполнились слезами.
— Не хнычь, малыш. — Вид чумазого, испуганного детского личика поколебал суровость привратника. — Что у тебя стряслось, говори.
