Альмарен, недоумевая, последовал за ним.
— Куда мы едем? — спросил он.
— Сейчас увидишь.
Они поравнялись с постоялым двором и остановились в лесу. На дворе сновали люди, слышалось хлопанье дверей. Вскоре из открытых ворот выехали несколько всадников и поскакали к Цитиону.
— Видел? — спросил Магистр. — Хитрая рожа у этого хозяина. Мальдек предложил ему работу, которая ему самому по душе.
— Мне сразу показалось, что нам не следует здесь ночевать, — высказал свои предчувствия Альмарен. — Зачем вы пошли туда, Магистр?
— Хозяин и мне не понравился, — согласился с ним Магистр. — Дурацкая склонность — идти навстречу опасности, но мне не всегда удается преодолеть ее.
Проехав немного по дороге назад, друзья устроились на ночлег на берегу Тиона. События прошедшего дня, особенно последнее, вертелись в голове Альмарена, не давая ему заснуть. Он лежал под плащом, глядя в высокое черное небо, покрытое яркими звездами, и прислушивался к ночным шорохам. Вокруг стояла беззвучная, чуткая тишина, такая, что было слышно журчание тионских струй, огибавших погруженные в воду ветви. Альмарен услышал, как ворочается Магистр, и понял, что тот тоже не спит.
— Магистр! — шепотом позвал он.
— Я думал, ты давно спишь, парень, — откликнулся тот. — Лежишь так тихо, что не слышно ни шороха, ни дыхания.
— Как вам это удалось. Магистр?
— Что — это?
— Сломать засов с помощью магии. Вы знаете какие-то особые заклинания? Я не слабый маг, но в таких условиях, в считанные мгновения…
— Нужно было торопиться, они могли растащить вещи и увести коней.
Пришлось бы тогда драться со всеми.
— Я бы так не смог. Как вы это делаете? Как научились?
Магистр молчал.
— Не завидуй, Альмарен, — сказал он наконец, почувствовав, что молодой маг ждет ответа. — Я никому не пожелал бы научиться этому так, как научился я.
— И все-таки. Магистр? — Альмарен приподнялся на локте.
— Ты родился магом, Альмарен, а я не всегда был им. Способность к магии проснулась во мне десять лет назад. — Магистр говорил медленно, подбирая каждое слово. — Смерть дорогого мне человека вызвала ее к жизни. Я и сейчас отказался бы от этой способности, лишь бы изменить то, что случилось тогда.
— Я знаю вашу силу. Но сломать засов — это совершенно другой уровень, — беспечно продолжал допытываться Альмарен, еще не терявший дорогих ему людей.
— Хорошо. Слушай, — нехотя заговорил Магистр. — Десять лет назад Берсерен посадил меня в темницу, а женщину, которую я любил, сжег на костре. Он приказал установить костер так, чтобы пламя было видно из окон темницы.
Наверное, не следовало на это смотреть, но я смотрел до конца. Я видел, как она горела в огне, и ничем не мог ей помочь. Засовы были слишком крепки. Когда костер догорел, я подошел к запертой двери, которая удерживала меня, и стал глядеть на нее. И вот тогда… Альмарен, от моего взгляда засовы разлетелись на куски. С тех пор нет на Келаде запора, который мог бы удержать меня.
— Простите, Магистр, — пробормотал Альмарен. — Мне не нужно было спрашивать.
— Молчать не легче, чем рассказывать, парень, — ответил ему Магистр. — Жаль, что я расстроил тебя.
— Но как он мог сжечь женщину заживо?! — У Альмарена не укладывалось в голове, что такое еще случается. — Это же преступление!
— Она была рабыней, одной из придворных танцовщиц. Их покупают маленькими девочками и обучают танцам с детства. У нее была большая и бедная семья. Родители продали ее в услужение правителю, а значит, по закону она — вещь Берсерена, и он мог делать с ней все, что угодно. Ладно еще, он не смел трогать танцовщиц, оттого что боялся своей супруги, Варды. Та бы такого не потерпела.
— Но вы-то не были его рабом. Магистр! Он не мог вас посадить в темницу просто так!
— Он запер меня за то, что я посягнул на его вещь. По закону это можно расценить как воровство, особенно когда обвинитель — правитель Келанги. — Магистр приподнялся и сел. — Возможно, все было бы иначе, если бы Берсерен сам не заглядывался на нее.
— Неужели он остался безнаказанным? — возмутился Альмарен. — Разве вы никогда не хотели отомстить, Магистр?
— Хотел, конечно. Но мне было тяжело оставаться в тех краях, даже для мести, и я уехал в Тир, на другой конец острова. Постепенно я понял, что месть — занятие злое и бесполезное, и оно никого еще не воскресило. Теперь я не думаю о мести, — твердый, жесткий голос Магистра не давал оснований считать, что он все простил, — но не знаю, как я поступлю, когда окажусь лицом к лицу с Берсереном или с тем человеком, который донес ему на нас.
Альмарену казалось, что он слышит новую легенду, еще более удивительную, чем легенды о Кельварне, — так эта история была далека от обыденной жизни. Присутствие Магистра, который сидел рядом глубоко задумавшись и которого невозможно было заподозрить в склонности к фантазиям, напомнило ему, что действительность, достойная того, чтобы стать легендой, нелегко дается ее участникам.
