не будет возражать против того, чтобы расстаться со своей шевелюрой. Размышляя об этом, он попутно стянул у особо неосторожных римлян пару кошельков потяжелее, но продолжал искать по прилавкам, предлагавшим товары, привезенные в метрополию из всех покоренных провинций. Некоторые особенно примитивные изделия напомнили ему о годах, прожитых в юрте. Он не прочь был бы купить пару таких на память. К черту, он пришел сюда вовсе не за сувенирами.
В конце концов он нашел то, что искал: целый прилавок египетских товаров, как на подбор безумно дорогих. «Как кстати я стянул эти кошельки, однако». Он поторговался с продавцом из-за двух дорогих льняных халатов, изрядно сбив цену; торговец причитал при этом: «Ты грабишь меня, римлянин», — и изображал на лице вселенскую скорбь, в которую не верили ни на секунду ни Скитер, ни он сам.
— Заверни, — коротко сказал Скитер. Торговец поклонился и послушно завернул покупку.
— Что еще могу я предложить вашей милости? Ожерелья? Кольца? Серьги?
Скитер не протыкал себе ушей, но если бы и проткнул, размера отверстий вряд ли хватило бы на серьги такого размера. Поэтому он с брезгливым видом отказался от них, выбрав ожерелья и кольца.
— Сколько? — ткнул он пальцем в пару ожерелий и несколько колец.
— О, да у вас превосходный вкус. Только для вас… всего десять тысяч сестерциев.
— Так кто кого грабит? — поинтересовался Скитер, тщательно выбирая слова из своего скудного запаса латыни.
Торг начался заново. Для Скитера это было истинной забавой — в конце концов кто, как не он, целых пять лет наблюдал (а иногда и участвовал сам) в ожесточенных спорах из-за цены на лошадь, безделушку для жены Есугэя или новый тугой лук. Он сбавил цену до семи тысяч — так, развлечения ради. Скрыв распиравшую его изнутри гордость, Скитер вежливо улыбнулся купцу, повторив все то же магическое: «Заверни!»
Торговец, на вид готовый расплакаться, завернул и эти покупки, положил их в свертки с халатами и добавил бесплатно небольшую корзинку, чтобы Скитеру было удобнее нести все это. «Мог бы сбить цену и сильнее», — догадался Скитер при виде этой злосчастной корзинки. Да и на лице торговца при всем его почти траурном выражении Скитер заметил проблески удовлетворения. Скитер сделал знак рукой, и его покупки аккуратно уложили в корзинку. Обратно к выходу с рынка Скитер нес ее со всеми предосторожностями, чтобы не стать жертвой какого-нибудь местного воришки.
С еще большими предосторожностями вернулся он в маленькую комнатушку под самой крышей гостиницы, еще раз удостоверился, что за ним никто не идет, и только после этого постучал в дверь.
— Маркус, это я. С покупками все в порядке.
За дверью Маркус все ждал условной фразы. Когда ее так и не последовало, Скитер услышал шум отодвигаемой мебели. Потом дверь приоткрылась, ровно настолько, чтобы Скитер со своей корзинкой смог протиснуться внутрь. Он закрыл дверь за собой и победно улыбнулся:
— Все в порядке. И никакого даже намека на хвост.
Маркус придвигал шкаф обратно к двери.
— Пока тебя не было, я спускался вниз и сообщил хозяину, что моему господину необходима стрижка и бритье и чтобы он прислал цирюльника. Тот должен быть здесь с минуты на минуту.
— Если это так, — задумчиво заметил Скитер, — комнату нужно привести в нормальный вид.
Он принялся двигать мебель от двери на прежнее место. Маркус посмотрел на него, потом — с глазами, потемневшими от ужаса, — бросился помогать ему. Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали, отчего Маркус подпрыгнул как ужаленный.
— Спокойно. Это должен быть цирюльник.
Маркус поперхнулся, кивнул и подошел к двери с видом человека, поднимающегося на эшафот. Разумеется, это был цирюльник. Маркус привалился к дверному косяку, чтобы скрыть дрожь в коленях.
— Мне сказали подняться сюда, — неуверенно произнес цирюльник.
— Да, — сказал Маркус на удивление ровным голосом. — Мой господин хочет постричься. — Он махнул рукой в сторону Скитера, царственно восседавшего на одном из стульев что получше.
— Господин, да? — переспросил цирюльник, переведя взгляд с надетой на Маркуса остроконечной шапки вольноотпущенника на Скитера. — Видать, вы не совсем привыкли еще к этой шапке.
Лицо Маркуса вспыхнуло от оскорбления, но цирюльник уже шел к Скитеру. Маркусу удалось закрыть дверь.
— Нам нужен солнечный свет, — воспротивился этому цирюльник.
— Хватит и лампы, — отрезал Скитер. — Маркус объяснит, что мне нужно.
— Мой хозяин хочет, чтобы ты обрил ему голову.
Цирюльник удивленно округлил глаза.
— Обрить? Всю?
Скитер мрачно кивнул.
— И Маркуса тоже.
— Но… но зачем? — не понимал цирюльник.
— Случайно подцепили вшей.
— Кажется, мы нашли их почти всех, а также их противных гнид, но для надежности мой хозяин хочет, чтобы ты обрил нам головы.
Цирюльник кивнул сначала неуверенно, потом поняв.
— Дайте мне разложить инструменты.
Очень скоро ни тот, ни другой уже не могли узнать себя в полированном бронзовом зеркале, которое держал перед ними цирюльник. Когда тот старательно соскреб с их черепов остатки щетины, Скитер кивнул и расплатился. Цирюльник поклонился, пробормотал: «Благодарю покорно», собрал свои инструменты и исчез.
— Если я не ошибаюсь, — заметил Скитер, непроизвольно водя рукой по гладкому затылку, — у нас еще примерно полчаса на то, чтобы добраться к Вратам. Держи! — Он бросил Маркусу пару свертков. Тот поймал их, думая о чем-то другом.
Скитер разорвал свой пакет и поднял на него глаза.
— Пошли. У нас мало времени.
Маркус медленно развернул пакеты и задохнулся.
— Скитер! Это… это, должно быть, обошлось тебе в несколько тысяч. Как смог ты заплатить за эти вещи? — Он скинул свои грубую тунику и шапку вольноотпущенного и надел дорогой халат.
— Свистнул пару пухлых кошельков. И не смотри на меня так На карту поставлены наши чертовы жизни
Маркус только с сожалением покачал головой. Он надел ожерелье и блестящие кольца, усыпанные драгоценными камнями. Когда он покончил с этим, Скитер уже ждал его одетый.
— Готов? — спросил Скитер, не в силах удержаться от улыбки при виде их новой внешности. Маркус сумел выдавить из себя ответный смех.
— Нет. Но готов или нет, я иду с тобой. Мне не терпится навсегда проститься с Римом.
Скитер кивнул и открыл дверь.
На этот раз выходить было тяжелее — с лысой, словно беззащитной башкой и в драгоценностях, словно какая-нибудь из нью-йоркских королев наркобизнеса. Маркус тихо прикрыл за собой дверь и догнал Скитера у лестницы.
— Идем, — хрипло произнес он.
Скитер кивнул и повел его на Аппиеву дорогу. Весь путь он озирался по сторонам, ища глазами Люпуса Мортиферуса повсюду: в темных боковых улочках, за дверями винных лавок, в толпе, кишевшей у длинного фасада Большого Цирка. Мужчины, женщины и стайка детей уже тянулись в винную лавку «Путешествий во времени». По обе стороны улицы сидели чумазые уличные попрошайки с горящими от голода глазами, выпрашивая медяки у римлян, богатых греков, египтян и других, происхождения которых Скитер не знал. Со стороны Цирка приближался богатый паланкин, который несли на плечах блестящие от пота рабы.
Скитер прищурился, потом улыбнулся ледяной, дикарской улыбкой, от которой у Маркуса, мужественно стоявшего наготове рядом с ним, по коже побежали мурашки.
— В чем дело? — спросил он на латыни.
