недосуг было спросить: как
— О Господи, Роберт, только не ты, ладно? — Кит закатил глаза и сделал большой глоток из стакана.
— Да ладно тебе, Кит, не выкобенивайся. Тут уже многие ставят на то, что это резвился кто-то из Верхнего Времени. Но я-то тебя знаю, ты на подобный вздор не купишься. И кто тогда? Какой-нибудь неудачливый американский актеришко, игравший в «Докторе Джекиле и мистере Хайде»? Лесбийская любовница Мэри Келли? Фрэнсис Тамблти, врач-американец, хранивший препарированные матки в банках? Аарон Козмински или Майкл Острог, удачливый вор? А может, Фредерик Бейли Диминг, он же Томас Нил Крим, врач, последними словами которого на эшафоте были: «Я — Джек…»? Или это был член какой-нибудь секты сатанистов, совершавших человеческие жертвоприношения своему господину? Вроде Роберта Донстона Стивенсона или Алистера Кроули?
Кит поднял руки, моля о пощаде.
— Ради Бога, довольно! Слышал я все эти теории! Я скорее уж поверю, что это был Льюис Кэрролл или личный врач королевы. По крайней мере против них улик не больше и не меньше, чем против всех тех, кого ты только что назвал. Тебя интересует, кто именно? Если это не Джеймс Мейбрик — а свидетельства против него достаточно убедительны, взять хотя бы его дневник, — значит, мне кажется, это был кто-то совершенно неизвестный, которого никто из нынешних ученых ни в чем не подозревает.
— Или из тех, что только называют себя учеными, — добавил Ли с ехидной ухмылкой. Все до единого обитатели станции были по горло сыты нахлынувшими на ВВ-86 толпами самозваных «специалистов», только и делавших, что споривших из-за своих не выдерживающих никакой критики теорий. — Что ж, — продолжал он, — может, ты и прав, Кит. Впрочем, через пару недель мы все узнаем, верно?
— Скорее всего, — усмехнулся Кит. — Дорого бы я дал, чтобы посмотреть на лица нашей группы наблюдателей, если это окажется кто-то, о ком они даже не слышали.
Роберт рассмеялся.
— Вот повезло с Марго! Может, она успеет сделать их фотографии?
Кит нахмурился.
— Ну уж нет, парой фотографий она не отделается.
— Успокойся, дедуля. Марго у тебя умница. Ты еще будешь ею гордиться.
— Именно этого, — вздохнул Кит, — я и боюсь.
Смех Роберта Ли был до возмутительного лишен малейшего сочувствия.
Интересно, подумал Кит, и когда он начнет получать удовольствие от роли любящего дедули? «В тот день, когда она откажется от идеи стать разведчиком времени», мрачно подсказал ему внутренний голос. Жаль только, если Марго все-таки откажется от этого, это разобьет сердца им обоим. Порой — кому-кому, а Киту Карсону это было известно лучше, чем большинству остальных, — жизнь становится совсем несправедливой штукой. И в глубине души он и не хотел, чтобы было иначе. И Марго тоже. Именно поэтому, со вздохом признался себе Кит, он ее так и любит.
Она слишком на него похожа.
Да поможет Господь им обоим.
Йанира Кассондра не знала, где она.
Мысли в ее голове были до странного сонными и беспорядочными. Она лежала навзничь с закрытыми глазами, голова ее отчаянно болела, а больше она ничего не чувствовала, кроме страха. Звуки и запахи, пробивавшиеся к ней сквозь туман, окутавший ее разум, были странными, незнакомыми. Противный, едкий привкус, словно черная пыль, застрявший в горле… ритмичное щелканье, которое могло быть тиканьем старинных часов вроде тех, что стоят в лавке у Конни Логан, а могло — стуком дождя по крыше… Но это, конечно, совершенно невозможно: у них на станции не бывает дождя.
Постепенно, несмотря на туман, не отпускавший ее разум, возвращалась память: она не может находиться на станции. Ее тайком вынесли с ВВ-86 в дорожном сундуке Джины Кеддрик. Что-то пошло не так еще в гостинице, за ними гнались мужчины, вооруженные пистолетами с глушителями, из-за них им пришлось бежать из гостиницы через окно… Значит, она в Лондоне. Но где именно в Лондоне? Кто принес ее сюда? Один из тех, что пытались их убить? И откуда у нее такое странное ощущение, откуда такая вялость в голове? Из тумана всплывали все новые воспоминания. Схватка на улице. Она бежала к какому-то незнакомцу в плаще и цилиндре, моля его о помощи. Потом грохот и пламя из дула его пистолета, когда он застрелил убийцу. Прикосновение его руки…
Йанира застыла от потрясения. «Богиня!» Картина вновь встала перед ее глазами, ясная и отчетливая, со всеми своими кровавыми подробностями. И вместе в этим воспоминанием всплыло еще одно? Пистолет их спасителя, нацеленный прямо в лицо Джине, новый выстрел, Джина, медленно- медленно падающая на мостовую, кровь, льющаяся из ее головы…
Йанира оказалась в Лондоне наедине с безумцем.
Ее затрясло, и она сделала отчаянную попытку открыть глаза.
На мгновение ее застал врасплох свет: необычно мягкий и приглушенный. Зрение медленно прояснялось. Ее принесли в незнакомый дом. В камине у противоположной стены ярко горел огонь. Убранство комнаты говорило о богатстве ее владельца: мебель подобрана со вкусом, стены оклеены дорогими обоями, каминная полка украшена изысканной резьбой. Дверной проем с арочным завершением в ногах кровати, на которой она лежала, вел в неизвестное ей соседнее помещение. В шаре дымчатого стекла на начищенном до блеска медном кронштейне горел газ. Одеяла, которыми она была укрыта, были пухлыми и теплыми, украшены богатыми орнаментами.
Человек, который принес ее сюда, как она вспомнила, был одет достаточно изысканно. Значит, это джентльмен, хоть и сумасшедший. Несмотря на теплые одеяла, ее снова пробрала дрожь; она попыталась сесть, но обнаружила, что не в состоянии даже двинуть головой без того, чтобы комната не начала вращаться вокруг нее. «Опоили… — мелькнула у нее вялая мысль. — Меня опоили чем-то…» Страх охватил ее с новой силой.
Издалека доносились голоса — мужские голоса, откуда-то из-под ее богато обставленной тюрьмы. «Что ему нужно от меня?» Она напрягла память, стараясь вспомнить подробности тех последних, страшных мгновений на улице. Она припомнила, как он кричал ей что-то на ее родном языке; только сейчас до нее дошло, что это были изумленные проклятия. «Откуда британский джентльмен знает язык древних Афин и Эфеса?» Голова работала слишком плохо и сбивчиво, чтобы вспомнить все, что читала она на станции о жителях Лондона по ту сторону Британских Врат.
Тут она со страхом заметила, что голоса приближаются. Поднимаются по лестнице, направляясь в ее сторону. Тяжелые шаги, скрип деревянных ступеней… Потом слуха ее коснулся металлический скрежет ключа, и дверь начала медленно открываться.
— …присмотри за мистером Мейбриком, Чарльз. Лекарство, которое я ему дал, успокоит его на несколько часов. Я спущусь и займусь им через некоторое время, после того, как разберусь здесь.
— Хорошо, сэр.
Голоса напоминали гидов «Путешествий во времени» или героев тех фильмов про Лондон, которые смотрели они с Маркусом. Фильмов — тут она с ужасом вспомнила, откуда знакомо ей это имя: Мейбрик, — про Джека-Потрошителя…
Дверь наконец отворилась. Он стоял в проеме — человек, застреливший Джину Кеддрик и принесший ее сюда. Долгую минуту он просто стоял, не улыбаясь, вглядываясь в ее широко открытые глаза. Потом бесшумно шагнул в спальню и прикрыл за собой дверь. Негромко щелкнул замок. Он повернул ключ и убрал его в карман. Она смотрела, как он приближается, с нарастающим ужасом — всю фигуру его словно обволакивала жуткая тьма.
— Ну что ж, дорогая моя, — мягко произнес он, придвигая кресло к изголовью кровати. — Право же, я не ожидал, что вы очнетесь так быстро.
Будь у нее возможность двигаться, она отвернулась бы от руки, которую он положил ей на лоб. Исходившая от него злоба почти оглушала Она вскрикнула, как от физического удара.
— Вам нечего бояться, дорогая моя. Я и в мыслях не имел причинять вам вред. — Он негромко рассмеялся неведомой ей шутке. — Скажите, как вас зовут?
Язык ее поворачивался против ее воли.
