— Ага. Забраться с Нотаблем на стену дворца было не так-то просто! Я посадил его в кожаный мешок, висевший у меня на груди. Я не мог навьючить его на спину, потому что он перетянул бы меня, когда я шел вверх по стенке.
— Шел?
— Ну, понимаешь, ты просто перебираешь веревку руками, вот так, а ноги.., ну, переставляешь по стене, как будто идешь. Это намного легче, чем просто карабкаться вверх.
Мигнариал кивнула, но не улыбнулась:
— Надеюсь, мне никогда не придется увидеть, как ты делаешь это!
— Думаю, что вряд ли, — отозвался Ганс. — Зачем мне лазить по стенкам, если у нас полно добрых ранканских монет? Ну, словом, когда я забрался в королевские покои, я вытащил Нотабля из мешка. А в следующий миг я оказался нос к носу с бейнитом и понял, что мне крышка. А Нотабль загнал змеюку в этот самый мешок, который я тут же туго-натуго завязал и завернул в наволочку, после чего завязал и ее тоже. Потом я ухватил корону и оставил на ее месте палочку, которую дала мне та уродливая оборванка. Только это была Эши, и она сказала мне что-то странное. А потом…
— Просто не могу поверить, что богиня Эши являлась тебе, Ганс. Я хочу сказать, что боги и богини… Мы, с'данзо, просто не верим в них!
— А мы, илсиги, верим, и я тоже верю. Поэтому лучше не упоминай об этом при мне и не смейся над этим. Я знаю, Мигнариал. Я видел, как та уродливая, прыщавая и тощая девчонка внезапно засияла ярким светом и стала невероятно прекрасной. Я точно знаю! Это была Эши, сама красота, покровительница любви. И она сказала мне.., хм… — Ганс попытался слегка соврать:
— Я уже и не помню что.
— Я знаю, — произнесла Мигнариал холодно. — Ты просто не хочешь снова признаться в этом. «Возлюбленный», ха! Ты говорил, что она сказала тебе: «Возьми это! Разве ты действительно забыл все так скоро, сын бога.., возлюбленный».
— Хм.
Помолчав, Мигнариал продолжила:
— А потом она исчезла. А когда ты бросил палочку на кровать Бейсы, палочка превратилась в змею и заползла под покрывала.
Ганс почувствовал, как по его спине, невзирая на жару, пробежал озноб, тем не менее он откликнулся:
— Именно так и случилось. Я надеюсь, что змея все-таки укусила Бейсу. Может быть, сейчас она уже умерла.
— Ха! Если змея укусила ее, то это скорее змея умерла от ее яда! Ну, как тебе путешествие верхом, Нотабль?
Кот лишь дернул хвостом, услышав свое имя, но даже не глянул в сторону Мигнариал. Он уютно устроился поверх поклажи на спине онагра и делал вид, что смотрит вперед. Однако глаза его были закрыты, рыжий мех полыхал на солнце, словно пламя.
— Красивый котик! Милый Нотабль, — промолвила Мигнариал тем неестественно высоким голосом, которым люди обращаются к животным и грудным младенцам. — Такой хороший, такой.., большой котик!
— Ну да. Мигни!
— Что?
— Послушай, я никогда до того не видел ту костлявую оборванку, и я, конечно же, не был ее Любовником! И вряд ли я прихожусь сыном богине Эши. Разве так может быть? Она, должно быть, имела в виду что-то другое. Ну, понимаешь, какой-то другой смысл или что-то в этом роде. Мы все знаем, что боги любят говорить загадками. Почему бы и нет? Почему боги должны говорить все прямо? Ведь они же не люди.
— Боги, — повторила Мигнариал, не глядя на Ганса.
— Послушай, я же просил тебя не смеяться над богами. Особенно в присутствии человека, который видел одного.., одну из них. Как тебе понравится, если я стащу тебя с лошади и отшлепаю тебя.., хм.., по тому, на чем сидишь?
Мигнариал резко повернулась к нему и блеснула из-под белого капюшона своими огромными карими глазами:
— Попробуй, а я посмотрю, как это у тебя получится!
— Посмотришь? Хм-м.., сейчас слишком жарко для этого. Ты не могла бы подождать хотя бы до заката?
Мигнариал смотрела в полночно-черные глаза Ганса, становившиеся порою зловеще-непроницаемыми, и губы девушки подрагивали. Неожиданно, не в силах сдержаться, она рассмеялась. Ганс подхватил смех. Ему чрезвычайно редко приходилось радоваться, однако он усердно пытался восполнить недостаток опыта.
Лошади и онагр медленно тащились по дороге, изнемогая от жары. Их всадники едва удерживались в седлах, обливаясь потом. Солнце было демоном, вырвавшимся прямиком из Жаркого Ада. Вчера было так же, и наверняка так же будет и завтра. Вот что такое эта местность и это путешествие: все время одно и то же. Пустыня и солнце, солнце и небо. Ганс и Мигнариал даже и не подозревали, что все будет обстоять именно таким образом. Направляясь на северо-запад от Санктуария, они сначала ехали через травянистую степь. Трава становилась все жестче, потом поредела. А дальше лежала пустыня. Однообразное, кажущееся бесконечным море песка.
«Просто те, кто рисует карты, знают не все», — думал Ганс, однако легче от этого ему не становилось.
Они не видели ни единого признака жизни, не считая странных волнообразных полос на песке. Теперь
