— Вот как, издалека? А откуда?
Тихий, спокойный мужской голос донесся откуда-то из-за спины стражника:
— Почему бы вам не спросить сержанта Гайсе, господин стражник. — В голосе не было ни малейшего намека на вопросительный тон.
Красный резко развернулся, вновь ухватившись за рукоять меча.
— Что ты сказал?
Ганс твердо встретил взгляд стражника и повторил свое предложение, медленно и нарочито отчетливо выговаривая каждое слово.
— Я слышал, слышал тебя! Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что наш друг, сержант Гайсе, знает, откуда она приехала. Он расскажет вам все, если вы его спросите и если он захочет отвечать. Если подумать, то Рим тоже это знает.
— Рим?
— Ах, простите. Полагаю, я знаком с ним ближе, чем вы. Сержант Римизин.
— Кто.., по какому делу… — Стражник снова повернулся лицом к женщинам — в конце концов их взгляды не вызывали такой тревоги. — Будь осторожнее, Бирюза! — Теперь тон стражника был совершенно иным. — Я не могу присматривать за тобой все время, как бы ни старался.
Не глядя на Ганса, стражник отошел прочь.
Три женщины с'данзо с почтительным трепетом уставились на Ганса. Так же смотрел на него к мужчина, сидевший по соседству.
Мигнариал сказала:
— Это…
— Меня зовут Гансис, — представился Шедоуспан, подходя поближе к прилавку и улыбаясь мальчишески невинной улыбкой. Он чувствовал себя весьма элегантным в своей новой тунике, несмотря на то что на ней не было никакой отделки и узоров. — Приветствую вас, Бирюза и Зрена. Уверяю вас, что я знал мать Мигнариал куда лучше, чем двоих упомянутых мною сержантов стражи. Те просто оказались у ворот города в тот час, когда мы въезжали в Фираку.
Женщины восхищенно смотрели на него, а потом засмеялись. Ганс тоже не удержался от смеха.
Дальше началась обычная женская болтовня — бесконечная, полная охов и ахов. Ганс почти не участвовал и беседе и слушал вполуха. Он заметил, что Зрена не сводит с него своих огромных темных глаз и отворачивается только тогда, когда он бросает взгляд в ее сторону. Примерно через час Ганс отошел поговорить с мужчиной из соседней палатки, который торговал фруктами. Среди прочего на его прилавке лежали замечательные персики.
— Я приехал издалека и не уверен, смогу ли правильно определить время по солнцу, — сказал Ганс. — Кажется, полдень уже близится?
— Наверняка. Вот-вот наступит. Откуда вы.., а, неважно! Я слышал ваш разговор с тем крикливым Красным и теперь не смею спрашивать, откуда вы приехали. Возьмите персик. В подарок от Яшуара, — добавил торговец, хлопая себя по груди. — Я рад видеть, что кто-то осмеливается встать поперек дороги горлопану-легавому, который строит из себя важную шишку. Вы действительно знаете сержанта Гайсе и.., как вы сказали, зовут другого?
Ганс улыбнулся, не разжимая губ.
— Спасибо, Яшуар, — произнес он, беря персик с прилавка. — Меня зовут Гансис. Вы не разъясните мне кое-что? Городская стража в Фираке носит желто-коричневые туники, шлемы вроде как из бронзы и кожаную амуницию — сапоги, ремни, щитки, нагрудники, ножны. У сержантов темно-синие плащи и шлемы без гребня. Ни на ком нет и ниточки красной. Почему же их называют Красными? Надеюсь, не из-за того, что руки у них по локоть в крови?
Яшуар облокотился на свой прилавок. Дощатая поверхность была застелена полосатой тканью, усеянной пятнами от фруктов. Взяв с прилавка какой-то плод, Яшуар перекидывал его из руки в руку, пристально глядя на Ганса и улыбаясь.
— О нет, Гансис, отнюдь не из-за этого. Они больше кричат, чем что-то делают. Просто пятьдесят лет назад они носили красные кирасы и оранжевые султаны на шлемах. Понимаешь, в честь Пламени. Так что все называли их Красными. Форма изменилась. А название осталось.
Ганс покачал головой.
— Благословенные боги, какой чудесный персик! Сочный, как… Но, Яшуар, ты не настолько стар, чтобы помнить это!
— Мне рассказывал отец. Старые обычаи и названия умирают трудно и медленно. Но послушай, Гансис, я должен сказать, что тебе придется поменять кое-какие собственные обычаи, раз уж ты приехал сюда, в Фираку. Просто постарайся клясться не богами, а Пламенем, Очагом или Вечным Огнем или даже дымом Истинной Жаровни, понимаешь? Можно даже клясться Вечной Девственностью Хранительницы Очага, хотя при женщинах этого лучше не делать. Там, откуда ты приехал, много богов, верно, Гансис?
— Верно. А здесь это не так, а?
— Здесь — нет, — ответил Яшуар, с самым серьезным видом покачивая головой. — Только Пламя и его Дети. Но у Детей нет Имен, ибо Они есть Дым. Воистину Они есть Святейший Дым.
— Ты говоришь так, словно заучил эти слова наизусть с самого детства.
— Верно. Как все фиракийцы. Нас учили, что все другие боги и другие веры — ложные. Многие даже поверили в это, а многие просто притворяются, что верят, особенно если им это выгодно. Гниль, не люди!
— Пожалуй, Яшуар, я должен дважды поблагодарить тебя, но сейчас мне пора идти. У меня назначена
